Я покачала головой.

– Мне сложно поверить, – сказала я. – Все это как-то слишком. Еще два дня назад я… Рико, даже если забыть кто ты, то невозможно забыть кто я. Никто никогда не варил кофе для меня. Ни один мужчина…

Я закусила губу…

– Для меня тоже, – сказал он. – В смысле – ни одна женщина. Этим всегда занимается прислуга, и это нормально, конечно. Невозможно представить, чтобы моя жена сама, лично, отправилась на кухню, – он улыбнулся немного грустно.

Представить Одальбергу Ринзорскую на кухне еще более невероятно, чем Рикхарда. Наверно, просто к Рикхаорду я уже привыкла.

– А твои любовницы? – спросила я. Возможно, не стоит, но он начал сам.

Рикхард покачал головой.

– Нет. Они тоже. Фейрин вообще старается во что бы то ни стало проснуться раньше меня, и бежит прихорашиваться, чтобы румяна и локон к локону… Говорит, хочет быть непременно красивой для меня. А меня это ужасно раздражает, на самом деле.

Он вздохнул.

А я… какие уж там румяна? Да и не девочка я, чтобы с утра всегда выглядеть свежо и красиво. Даже в зеркало себя не видела. Небось, растрепанная и помятая…

Невольно попыталась хотя бы пригладить волосы.

Он заметил, конечно.

– Да брось, Мэр, – усмехнулся, потом протянул руку, поправил прядку на моем лбу, – ты чудесно выглядишь. Так, как надо с утра. Так, как и должна выглядеть нормальная женщина после удачно проведенной ночи.

Он улыбался этому сам, довольно и мягко, без иронии. Ему нравилось. Очень искренне.

– Я заснула вчера, – решила уж покаяться до конца. – Ты что-то рассказывал, а я уснула.

– Это отлично, – сказал он.

– Отлично?

– Да, – сказал он серьезно. – Значит, рядом со мной ты чувствуешь себя спокойно и в безопасности. Очень подкупает, на самом деле. Доверие… такое безусловное доверие… что очень хочется соответствовать. И, наконец, можно расслабиться самому.

После обеда в двери щелкнул ключ. Вот так просто, без предупреждения, без стука.

Как раз только ушел портной, мы напланировали несколько платьев. Я стеснялась сначала, но когда мне сказали, сколько денег уже выделено и их в любом случае надо как-то пустить в дело – стесняться перестала. Вдруг Рикхарду захочется выйти со мной. Не в свет, конечно, но хоть в парк прогуляться. Я должна выглядеть прилично. Но неброско, просто в то же время.

Мастер все уши прожужжал мне о моде, пытался убедить, что нужно и так, и так… но это слишком для меня. За модой гнаться я не буду. Все эти воланы и рюши, и накладные тюрнюры – пусть носят его юные любовницы. Возможно, я просто устала от блестящей, откровенной и вызывающей красоты, мне хотелось стать обычной и незаметной. Спрятаться.

Но все же, одно роскошное синее платье я заказала. Очень простое по крою, очень модное, слишком современное, я бы сказала. Не каждая женщина решится на такое. Но я хочу…

И вот, мастер ушел, я все еще крутилась перед зеркалом, разные мысли не давали покоя…

И щелкнула дверь.

Я даже подпрыгнула от неожиданности, испугалась, не понимая, чего мне от этого визита ждать. Это ведь не Рикхард, вчера он стучал. Наверняка у Рикхарда есть свой ключ, но он приходил в гости, это была необходимая часть игры для него.

А сейчас…

Лорд Лангер. Несложно было догадаться, пожалуй.

Я выскочила навстречу, когда он вошел. Видела, как охрана осталась за дверью.

Замерла.

Он сам подошел ближе, глядя на меня вверху вниз, не скрывая своего презрения. Долго молчал, и я молчала тоже, перебирая версии в голове, гадая, что сейчас будет, но не решаясь заговорить сама. Его присутствие, как и его огромная широкоплечая фигура в темно-сером костюме – действовало подавляюще. Его холодный взгляд… Не по себе.

Герцог умел производить впечатление. Воплощенная сила и власть.

Он молчал, пока у меня не начали мелко подрагивать губы.

– Значит, ты ведешь свою игру? – сказал холодно, наконец.

Я дрогнула.

Удивительно, но рядом с Рикхардом я чувствовала себя свободно, его статус не давил на меня. А тут… Я терялась.

– Это не моя игра, – сказала тихо. – Его Величество приказали мне остаться еще на месяц. Это не мой выбор. Разве я могу отказаться?

– Я думал, ты умнее, – сказал он. – Могла бы получить деньги и исчезнуть раньше, чем Рикхард потеряет к тебе интерес. Или ты всерьез рассчитываешь стать баронессой?

Усмешка с таким сарказмом.

Но у меня нет оснований не верить Рикхарду. Да и пугать меня нечем. Столько раз за мою жизнь меня обещали убить, причем люди, которые не постеснялись сделать бы это немедленно.

– Вы пришли за деньгами? – сказала я, как можно более твердо, надеюсь, у меня вышло. – Сейчас верну вам.

Он не шелохнулся, промолчал.

Я повернулась к нему спиной, пошла в спальню, достала из коробочки его пять тысяч. И вдох-выдох за дверью, собираясь с силами, приходя в себя.

Вернулась, протянула ему.

Он забрал с каменным лицом, сунул во внутренний карман.

– Значит, хочешь получить больше? – сказал он.

Дело не в деньгах, но кто поверит в бескорыстие шлюхи?

И даже не во влюбленности, не в чувствах дело, я, наверно, слишком хорошо отдаю себе отчет, что это только игра, ненадолго, просто так… Никакого продолжения не будет. И даже если никакого титула и денег я не получу в итоге, то все равно рада, что это случилось со мной. Хоть немного простого человеческого счастья… утренний кофе для меня. Почувствовать себя женщиной – обычной, домашней, желанной.

«Вам не понять, милорд», – очень хотелось сказать, но это будет слишком пафосно.

– Это не ваше дело, – сказала я.

Глядя ему в глаза.

У него неприятно дернулась губа.

Но пререкаться со шлюхой ниже его достоинства. И все же…

– Мое, – сказал он. – Я забочусь о благополучии государя, о его чести. Он имеет право вести себя так, как захочет, не мне указывать ему. Но тебе я этого не прощу. Запомни. Ты жива, пока он смотрит в твою сторону. Как только ему надоест, и он отвернется, ты умрешь. И не вздумай жаловаться ему, тогда умрешь раньше. Не думай, что я боюсь Рикхарда. Я устрою все, как несчастный случай, не придраться. Так, что никаких официальных обвинений он мне не сможет предъявить, а значит, никаких официальных наказаний. А его гнев… Что он сделает? Даст мне в морду? Мы не в борделе, радость моя. Его гнев я как-нибудь переживу.

Он так смотрел на меня.

Я ему мешала.

Это вдруг так отчетливо… какие-то его планы, а тут я. Только ведь не понять… Будь он женщиной, я бы решила, что это ревность… смешно. Могу поспорить, дело не во мне лично, и даже не в том, кто я. С репутацией Рикхард как-нибудь разберется сам. Его влияние, особенно после войны, слишком сильно, он может себе это позволить.