Маленькая старушка лежала в собственной гостиной, в деревянном гробу. Белоснежное платье и платок на голове. Белое лицо и синие губы. Руки сложены на груди, а меж пальцев горела свеча. Она выглядела спящей. Хотя было видно, что рот у нее был зашит белыми нитками, а руки перевязаны веревками.

Женщины сидели вдоль стены и плакали. У изголовья стоял священник и читал заупокойную литургию.

Когда священник закончил, гроб заколотили и мужчины вынесли его на улицу. Процессия медленно двинулась в сторону кладбища.

Все шли медленно и молча. Я тоже шел вместе с остальными. В такие минуты в голову приходят мысли о вечности. Никто и ничто не вечно. Все мы умрем, рано или поздно. Впереди шли молодые женщины. Они говорили тихо, но все же мне удалось услышать их разговор.

Они говорили о том, что местные жители возмущены до глубины души. Ведь так и не удалось разыскать Альфа. Никто не знает, где он и что с ним произошло. Он словно исчез.

Даже не знает, что его мать умерла. Не знает, что жители скинулись, кто сколько смог, на похороны, ведь никаких сбережений у женщины найдено не было.

Мужчины посоветовались и решили всех курей, что остались у покойницы, раздать соседям. Дом оставить нетронутым, окна заколотить, а дверь запереть на ключ. Ключ передать главе деревни на хранение.

Одна из женщин вступила в разговор, сообщив последнюю новость:

— Вы знаете, я слышала, что в городе была драка. Вроде как пьяный дебош, в ходе которого был убит местный житель. Убийцей оказался не кто иной, как наш Альф.

— Не может быть!

— Я всегда знала, что он плохо кончит, — причитала другая.

Это казалось невероятным. Альф в тюрьме. Значит, он долго не вернется сюда. Значит, я могу его не бояться и жить свободно. Я был несказанно рад. Даже улыбался, хотя одернул себя, ведь обстановка не располагала улыбке.

Дождь продолжал моросить. Я поправил капюшон, чтобы капли не попадали на лицо. Вместе со всей процессией мы вошли на территорию кладбища. Там, в самом конце, могила была вырыта. Рядом встал священник с кадилом и библией в руках.

Мужчины опустили гроб на землю. Люди столпились рядом, кто где мог. Священник начал читать.

В этот момент над нами мелькнула молния. Начался ливень. Мне не хотелось промокнуть до нитки. Поэтому, не дожидаясь конца похорон, я покинул кладбище.

Возвращаясь в деревню, я шел по размытой дороге. Ноги погрязли в глине. Я совсем промок, но продолжал неспешно идти. Сам не знаю, о чем думал в тот момент.

Вдруг остановился и пошел в противоположную от дома сторону. Теперь я ускорил шаг и почти бежал.

Тропинка увела меня далеко от деревни. Продолжая идти, я наступал на лужи и ветки. Ботинки были в грязи. Лицо промокло, и вода стекала по подбородку на шарф.

Когда дошел до места, то был абсолютно мокрым, хоть выжимай. Руки замерзли и не слушались.

Дом Паучихи стоял в глубине леса. Я распахнул калитку и вошел во двор. Яркие цветы в глиняных горшках были расставлены вдоль дома. С крыши свисали пучки высушенной травы. Впечатление было такое, что здесь живет совершенно обыкновенная семья, которая любит свой дом и разводит цветы. Единственное, здесь не было животных, должно быть, она разводила их за домом.

Недолго думая, я направился в дом. Нужно было постучать, однако я вошел в дверь без стука. Внутри было тепло, очень тепло.

Напротив двери горел камин. Там, на огне, кипел котелок, из которого дивно пахло супом. У меня аж слюнки потекли.

Слева на массивном столе горели свечи, множество свечей. На плетеной тарелке был разложен черный хлеб. Рядом стояла масленка и нарезанный ломтиками твердый сыр. Два прибора и салфетка.

Справа, у круглого окна, кресло-качалка. На полу — деревянный ящик с разноцветными клубками шерсти. Низенький стол, ваза со свежесрезанными цветами.

У меня было ощущение, словно я вернулся домой. Скинул на пол куртку и снял мокрую обувь. Хотелось согреться у камина.

Едва я сделал пару шагов, как увидел хозяйку дома. Паучиха спускалась со второго этажа по узенькой лестнице. Эту лестницу я не заметил сразу лишь потому, что она была прикрыта ширмой.

Колдунья спустилась вниз и направилась к столу.

— Проходи, садись. У меня почти все готово к твоему приходу, Том.

Она протянула мне теплые вязаные носки и пригласила присесть на кресло, что стояло напротив камина. Что и говорить, я был польщен, она ожидала меня.

Пока я согревался, она налила мне горячий чай с мелиссой. Добавила пару ложек сахару и села рядом со мной.

— Том, как у тебя дела?

Я принял из ее рук чай и, вытянув ноги к огню, прохрипел еле слышно:

— Сносно, бывало и хуже.

— Выпей чай, я погадаю по чаинкам.

Я не торопился пить. Чай был очень, кстати, вкусным, от удовольствия даже прикрыл глаза. Колдунья взяла в руки кочергу и поправила угли в камине.

— Как родители? Все здоровы?

— Да, все в порядке.

— Слышала, у вас в деревне похороны. Кто умер?

— Мать Альфа, — прошептал я, отпивая чай, — давно болела.

Ведьма посмотрела на огонь, затем, добавив полено в камин, прошептала:

— Ох, и горькая судьба у этого Альфа. С самого начала своей жизни он был проклят. Рожденный в проклятье, и никуда от него не денется. Недолго ему осталось топтать землю в этом мире.

Я открыл глаза и посмотрел на ее профиль. В этот момент ведьма выглядела зловеще. Зрачки закатились, ноздри раздуты, а рот приоткрыт. Она грезила.

— Умрет?

— Да.

— Значит, я могу его больше не бояться?

Она медленно повернулась и посмотрела на меня белыми глазами.

— Ты должен больше прежнего опасаться его. Когда этот проклятый снова вернется в деревню, то будет искать тебя. Тебе необходимо покинуть деревню. Спрятаться.

Ее глаза стали темнеть. Постепенно зрачки приобрели свой прежний зеленый оттенок. Ведьма перестала видеть будущее и теперь смотрела на меня обычным взглядом.

Я отпил немного чаю и поделился своими мыслями вслух:

— У меня есть охотничий нож. Я хорошо наточил его и, поверь, смогу защитить себя.

Она с печалью в глазах усмехнулась:

— Тебе его не одолеть. Он зверь, монстр, чудовище. Когда Альф видит тебя, то теряет рассудок и способен на все.

— Я смерти не боюсь.

— Дело не в этом, мой милый мальчик. Я не сомневаюсь, что ты настроен решительно и готов на убийство. Но ты не знаешь главного.

Я был заинтригован и придвинулся ближе. Ведьма почти шепотом продолжила:

— Знаешь, отчего его называют Альф? Сокращенно от Альфреда. Лет двадцать назад жил такой человек. Совершенно неприметный и безликий мужчина. Жил один, в своей квартире, на окраине города. Все бы ничего, однажды прохожие остановили его. Из черной сумки, которую он нес, текла струйкой кровь. Прохожие вызвали полицейского, и Альфреда задержали. В сумке, которую он нес, лежали отрубленные руки и ноги двух человек. Головы и туловища так и не нашли. Так вот, Альфреда вскоре расстреляли. Он оказался серийным маньяком, убивающим подростков.