Рассветает в шесть. Следовательно, у них пара часов, чтобы насладиться обществом друг друга.

– Хорошо, я буду готова.

Маршалл передал ей кружку, спрыгнул в люк и забрал у нее посуду. Эва подползла к краю и ухватилась руками, удерживая вес.

– Справишься?

– Да, я постоянно так лазаю. – На самом деле спускаться легко и непринужденно она так и не научилась. – Правда, без свидетелей.

– Позволь помочь тебе.

В следующее мгновение он крепко обхватил ее за талию и втянул в автобус. У него получилось куда лучше, чем обычно у нее, за исключением того, что ее свитер завернулся вверх, обнажив живот. Она скользнула по его телу. К счастью, удалось избежать неловких прикосновений к обнаженной коже, лишь металлические пуговицы его джинсов неприятно холодили живот.

– Спасибо, – выдохнула она.

– Без проблем, – отозвался он, опустив ресницы и отступив на шаг.

Эва заинтересовалась, как выглядит японский иероглиф, означающий «неловкость», существует ли подобная татуировка на теле Маршалла, скрытая от посторонних глаз.

Она тряхнула головой, отгоняя непристойные мысли.

– Что ж, увидимся утром. Если проснусь раньше тебя, постараюсь не шуметь.

– Я ранняя пташка, – уверил он. Не потому ли, что не хотел, чтобы она увидела его взъерошенным и уязвимым, или опасался того, что, прикоснувшись к ней во время ее спуска с крыши, не сумеет заснуть?

Проснувшись, Эва ходила по автобусу на цыпочках, не подозревая, что Маршалл давно бодрствует. Вслушиваясь в ее легкие шаги за дверью, разделявшей их всю ночь, он снова задремал. Чтобы иметь возможность регулярно наслаждаться такими моментами, нужно жить с женщиной, которую любишь и которой доверяешь. Увы, с доверием у него серьезные проблемы. После Кристины он встречался с одной милой мечтательной девушкой, но добром их отношения не кончились. Для него, разумеется. И это стало лишним подтверждением, что ему лучше одному.

Воспоминания о брате Эвы прогнали остатки сна. Маршалл сел на кровати и провел растопыренными пальцами по всклокоченным волосам.

– Доброе утро, – раздался за его спиной негромкий голос Эвы. – Не разбудила, надеюсь?

– Нет, я уже наполовину проснулся. Который час?

– Начало седьмого.

Оказывается, свежий воздух, плавание и красное вино обладают способностью отлично лечить бессонницу, даже если постель неудобная. У Маршалла болели все мышцы, даже говорить получалось с трудом.

– Жестко было?

– Куда лучше, чем на земле, на обочине дороги, – покривив душой, заверил он. Было что-то невероятно успокаивающее в том, чтобы спать на сырой земле. Что-то честное. – Скоро вернусь.

Спотыкаясь в слепящих лучах утреннего солнца, он побрел в общественный туалет, постеснявшись вторгнуться в интимное пространство уборной в автобусе.

– Есть сосиски и яйца, – объявила Эва, когда он вернулся. – Они долго не хранятся, как что приготовлю их на завтрак все.

– Не надо, я обойдусь.

– Ты должен поесть, мы же целый день проведем на воде.

– Именно по этой причине я и не хочу есть.

– У тебя морская болезнь? – недоверчиво уточнила Эва.

– Это идет вразрез с твоими представлениями обо мне? Не критично, конечно, но все равно довольно неприятно.

– А как насчет тоста с джемом? – Она решила не отступать от роли радушной хозяйки.

– Сгодится.

Опустив два ломтика хлеба в тостер, Эва стала поджаривать сосиски, рассудив, что, если сама не съест, остатки можно скормить чайкам.

– Так пойдет? – Она поставила перед ним поджаренный хлеб, смазанный маслом.

– Даже не помню, когда последний раз ел тост с джемом. – Тосты были единственным, что в детстве готовила мать, а джем и вовсе большой редкостью.

– Не привык завтракать?

– В городе, как правило, беру что-нибудь в забегаловке у работы.

– Кровеносные сосуды не скажут тебе за это спасибо.

– Обычно я довольствовался чашкой кофе. – Жидкий завтрак чемпионов.

– А в дороге?

– По обстоятельствам. Большинство мотелей работают по принципу «завтрак и ночлег», но еда зачастую разочаровывает.

Маршалл полагал, что завтракать с женщиной в шесть часов утра ему не понравится, но ошибся. В обществе Эвы он чувствовал себя полностью расслабленным, вероятно, потому, что ее честности хватало на двоих.

– Маршалл?

– Прости. Что ты сказала?

– Я лишь спросила, как ребята с лодки узнают, где забирать нас на берегу?

– Они будут плыть вдоль берега, пока не заметят машущих руками людей.

– Ты шутишь.

– Ну ладно, я один буду махать. Они же не ждут двоих.

– А что, если они вообще не встретят?

– Тогда я им позвоню, и они прибудут завтра.

Брови Эвы взлетели вверх.

– И ты думаешь, я с радостью останусь еще на одну ночь?

– Можем вернуться в Эсперанс и взять лодку. Они там швартуются.

У нее отвисла челюсть.

– Ты серьезно? Зачем мы тогда сюда приехали?

– Ну, перестань. Не говори, что тебе пришлись не по душе прошедшие сутки. Ты сделала перерыв, насладилась видами.

Она прищурилась:

– Чувствую себя обманутой.

– Так и есть, – усмехнулся он, откусывая тост с клубничным джемом. – Но это для твоего же блага.

Эва не хотела смеяться, но, как ни старалась, губы предательски задергались, она поспешно занялась яичницей.

– Расскажи мне об острове.

За ними пришла лодка «Виста II» с двумя членами экипажа. Их сразу заметили, один поплыл на надувном динги[5]к берегу. Утреннее море было спокойным.

Схватив за руки, капитан потянул Эву на судно, Маршалл подтолкнул ее под ягодицы и без посторонней помощи забрался сам. Последним на борт поднялся старик.

– Ну спасибо, – процедила Эва сквозь зубы, прежде чем отвернуться к капитану.

– Ты бы предпочла ощутить на своей заднице мозолистые ладони морского волка? – не остался он в долгу.

Возможно, было бы лучше. Прикосновение Маршалла воспламенило кожу и взволновало душу.

В следующие десять минут они надели спасательные жилеты, прослушали инструктаж по технике безопасности и заняли места на перевернутых ящиках.