Мы поднялись на девятый этаж на лифте. Сама я, разумеется, хожу пешком, но автор бестселлеров явно был не в том состоянии, чтобы передвигаться по лестницам.

Я открыла дверь перед Козаковым. Он прошел в квартиру, огляделся по сторонам и изумленно присвистнул:

– Неплохо, Анжелика. Вот уж не думал, что секретарши живут в таких хоромах…

– А секретарши в них и не живут.

– Вам ее кто-то подарил? Мужчина? – спросил мистик, как будто не слышал моих слов.

– А вы представляете себе мужчину, который захотел бы это сделать? – ответила я, и Козаков моментально смутился.

– Простите… Я не хотел…

– Бросьте, Алексей, вы не сказали ничего обидного.

Моя квартира на самом деле хороша, и мне это прекрасно известно. Посудите сами, иначе с чего бы она стоила так дорого?

У меня две спальни и две ванные комнаты, отделанные бежевато-розовым мрамором. Когда встаешь на него летом, он приятно холодит ступни, а зимой хитрая система обогрева делает его неуловимо теплым. Моя кухня оснащена по последнему слову техники. Я не слишком люблю готовить, но если вдруг захочется это сделать, у меня есть все возможности.

Но главная гордость моей квартиры – это гостиная, в которой одну стену заменяет огромное полукруглое окно. Большинство домов вокруг гораздо ниже моего, и поэтому с девятого этажа город на много километров вокруг виден как на ладони. Ночью, когда темно, вид становится особенно хорош. Внизу горят фонари и разноцветные вывески, мелькают белые фары автомобилей, чуть вдалеке тлеют подсвеченные башни Кремля.

Многие скажут, что воздух в центре столицы непригоден для жизни, но я видела, что Козаков, который замер у окна, не произнесет ничего подобного. Я подошла к нему и открыла дверь балкона – она расположена с самого края полукруглого окна и скрыта портьерой, так что если не знаешь о ее существовании, то догадаться об этом довольно трудно.

Мы вышли на балкон, и хотя многие считают, что воздух здесь не вполне пригоден для жизни, той прохладной летней ночью в это верилось с трудом. Город внизу мерцал и переливался всеми цветами радуги, а мистик стоял, взявшись руками за гладкий бортик, и, не отрываясь, смотрел куда-то в даль.

– Вы хотите что-нибудь выпить или съесть? – спросила я, и автор бестселлеров еле заметно вздрогнул, как будто я вернула его на землю из заоблачных далей.

– Боюсь, что на сегодня я выпил достаточно, – невесело усмехнулся он. – Хотя сейчас мне вроде бы уже получше. От сока я бы не отказался… И может быть, бутерброд? С сыром? Это будет не слишком сложно?

– Совсем нет, – заверила я и вышла на кухню.

Я достала из холодильника пакет с гранатовым соком и налила его в два стакана. Нарезала сыр, разложила по ломтикам хлеба. Должна признаться, что все эти действия вызывали достаточно странные чувства. Не исключаю, что, будь у меня чуть меньше здравого смысла, я бы даже расплакалась: знаменитый мистик был первым гостем, которого я угощала в моей квартире, хотя живу здесь больше шести лет.

Я вышла на балкон с подносом в руках, и мы расположились там же – в плетеных креслах. Ради того чтобы я могла любоваться отсюда светящимся городом внизу, горничной приходится протирать их дважды в день влажной губкой. Но Козаков не волновался о чистоте кресла. Он просто сел в него и сразу же устроился так удобно, как будто бывал здесь много раз. Он взял стакан, но при виде тарелки с бутербродами брови мистика удивленно поползли вверх.

– Что это? Квадратная тарелка? – изумился он.

– Как видите.

– Они у вас все такие?

– Да.

– Вы удивительная женщина, Анжелика, – насмешливо проговорил он. – Зачем вам квадратные тарелки?

– Скажем так: мне с ними гораздо удобнее, – ответила я.

Строго говоря, мои тарелки нельзя назвать квадратными: у них гладкие закругленные концы, о которые невозможно пораниться. На то, чтобы пользоваться именно такими тарелками, у меня, разумеется, есть свои причины, о которых я не собиралась сообщать автору кармических теорий. Пока не собиралась. Не зря же эту посуду делали специально для меня на маленьком заводике в итальянской глуши.

Тем временем Козаков смотрел на меня очень внимательно. Если бы я была рождена привлекать, то наверняка покраснела бы под этим взглядом, как и многие, многие другие. К счастью, подобные фокусы на меня не действуют, а потому я встретила взгляд мистика легко и свободно. По части игры в гляделки мне нет равных, и если он думал тягаться со мной, то лишь зря терял время.

Он внимательно смотрел на меня, и его глаза, которые в темноте казались почти карими, искрились сотнями маленьких, едва уловимых искр: мистик был очень хорош и прекрасно знал об этом. А я была уродиной, и у меня было достаточно здравого смысла, чтобы помнить об этом всегда. Однажды, много лет назад, я уже приняла мое уродство как данность, так стоило ли тешить себя иллюзиями только из-за того, что знаменитый автор кармических теорий бессовестно разглядывал меня на моем собственном полукруглом балконе?

Ни один мужчина не смотрел так на меня до этого и вряд ли когда-нибудь взглянет после. К счастью, тот, кто все это придумал, сполна наделил меня разумом, чтобы понимать это и принимать без грусти.

– Никогда бы не подумал, что вы живете в таком месте… Это удивительно, – тихо признался Козаков.

В сущности, в этом не было ничего удивительного, ведь у меня нет ни мужчины, ни ребенка, на которых я могла бы потратить то, что зарабатываю. А некоторые губернаторы после удачной предвыборной компании бывают очень щедры.

Ночь казалась тихой и ласковой, как в сказке, а мне было совершенно нечего терять.

– Вы сейчас живете здесь одна, Анжелика? – тихо спросил мистик, и его голос был не просто мягким и бархатным – он был коконом из самых тонких эротических нитей, какие только может создать мужчина.

– Да, живу здесь одна, – прямо ответила я. – И не только сейчас, а всегда.

Он удивленно поднял левую бровь:

– Вы не любите мужчин? Может быть, вы предпочитаете женщин? Я давно за вами слежу и ни разу не видел, чтобы вы кому-нибудь симпатизировали…

Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, рассмеялась ему в лицо. Как это глупо, как по-мужски самонадеянно – полагать, будто бы кто-то, непривлекательный для мужчин, окажется привлекательным для женщин.

– Я ничего не имею против мужчин, Алексей, – очень спокойно отозвалась я. А потом поднялась, вышла в гостиную и вернулась с блокнотом в руках. – Есть еще один вопрос, который надо прояснить до того, как вы отправитесь спать.

– Какой же? – несколько растерянно спросил Козаков.

– Что именно пропало вместе с вашим портмоне? Там были какие-то документы? Кредитные карты? Постарайтесь вспомнить, а я сделаю все возможное, чтобы восстановить потерянное как можно скорее.