Каледин отобрал у Алисы платок и приложил его к своему носу. Не отвечая, он осматривался вокруг. Понятное дело: лишнего свидетеля, который способен указать на заказчика грабежа могилы Пушкина, могли убрать — это даже вполне по закону жанра. Но для чего тогда устраивать все ЭТО шоу?

…Черные, оплывшие свечи. Полно свечей. Ковер (на этот раз афганский, грубой работы) завернут к стене — бальзамировщику нужен пустой пол. Большой бурый круг вокруг кресла — обрисован кровью, смешанной с землей… рядом валяются рыбьи скелеты и множество чешуек. В центре круга — рисунки, нечеткие, будто сделаны рукой ребенка… белая курица, белая обезьяна… голова клыкастого существа — с пятнышками, типа в горошек. Во всех четырех углах комнаты — лужицы засохшей крови, в каждой валяется кусочек ткани в россыпи блесток. Флажок из аналогичной материи был закреплен на столе и старательно вымазан кровью. Урядник из спецназа сглотнул, заново перекрестившись, так же не замедлили поступить прочие чиновники. Каледин поманил пальцем полицейского фотографа Терентия Лемешева. Федор молча обвел рукой комнату, от пола до потолка, как бы заключая ее в своеобразный купол, и причмокнул. Лемешев кивнул, так же не произнеся ни единого слова. Он присел, чтобы было удобнее снимать, защелкал затвором — ярко полыхнула вспышка «Никона». Федор пытался и не мог понять: почему все это кажется ему таким знакомым?

— Господа, — нудно-казенным тоном сообщил Каледин, — звоните в труповозку. Тело пора доставить в морг. Требуется взять образцы тканей покойника, рыбьих костей, материи. В лаборатории будут ждать. Уже очевидно, что дело не в похищении гроба богатым коллекционером или бандитом с целью выкупа — свидетелей так не убирают. Приступайте-с.

Карман на груди вдруг задрожал, вибрировал отключенный сотовый.

— Алло, Каледин слушает.

— Доброе утро, это Степа Чичмарков, — прозвучал из динамика задорный голос. — Мужик, мне сорока на хвосте принесла, что тебе поручили расследование со вскрытием склепа моего Пушкина. Кровно заинтересован в результатах. Если не возражаешь, зарули ко мне в офис ближе к ночи.

— Возражаю, — скучно ответил Каледин. — У меня совсем нет времени.

Голос в трубке это ничуть не смутило.

— Типа, мужик… мне твой телефон дал директор полиции, — как бы невзначай заметил Чичмарков. — Он одобряет нашу встречу. Когда тебя ждать?

— Примерно в полночь, — сквозь зубы сказал Каледин.

Он с радостью запустил бы телефоном в стену, но скромность жалованья надворного советника запрещала подобный поступок Подумать только! Заштатная купеческая морда обращается к нему на «ты», словно вчера они бухали в соседнем трактире. Конечно, у редких дворян в XXI веке сохранились поместья — все бабло у купцов, чьи секретари охотно нанимают на корпоративы князей рода Оболенских на балалайке сыграть и с выражением почитать стихи. Рискни возразить этому «королю пылесосов» — раз в неделю подле самого государя завтракает. Каледин уставился на Алису, подсознательно ища поддержки. Та протянула руку, щелкнув пальцами.

— Что? — с неприкрытым раздражением спросил Каледин.

— Платок верни, — в тон сообщила Алиса. — Он денег стоит.

Федор втиснул ей в ладонь смятый платок. Внезапно его осенила идея.

— Ты что сегодня вечером делаешь? — спросил он шелковым голосом.

— Для тебя — ничего, — огрызнулась Алиса. — Я страшно занята.

— О, как жаль… — разочарованно закивал Каледин. — А я-то думал, ты отправишься со мной в офис Чичмаркова на Тверской… говорят, его по спецзаказу лично Дольче с Габаной разрисовали… охренеть как стильно. Ты вечернее платье в кредит взяла, жаловалась, что некуда пойти себя показать… ну, конечно, как угодно… Я к Институту благородных девиц подойду вечером, а то сама знаешь — без дамы визит наносить неудобно.

— Ой-ой! — вскрикнула Алиса. — Совсем забыла — проклятая рассеянность!

— Это из-за возраста, — сочувственно подсказал Каледин.

— Зато я не облысею, — отбрила его Алиса. — Короче, только что случайно вспомнила. Заболел ээээ… мой, моя… косметолог. Тебе жутко повезло — именно сегодня в полночь я и свободна. Это в интересах расследования.

— Замечательно, — сладкая улыбка Каледина разлила в воздухе тонну яда.

«Ну что ж, не все коту масленица, — думал надворный советник. — Алиса обладает уникальной способностью портить людям жизнь. Привезти ее на Тверскую — Чичмарков минут через пять в петлю полезет. В другой раз задумается, козел, стоит ли отрывать занятых людей от работы».

Покидая комнату, Федор обратил внимание на странную вещь. Черно-красный флажок с блестками шевелился, словно его трепало ветром.

…Окна оставались плотно закрытыми. Никакого ветра здесь не было.

(Парижъ, у моста Александра III)

Люсьен

Фонарик ударился о мрамор, откатившись к колонне, пятно света остановилось, мелко дрожа. Сила выстрела толкнула Анри в объятии мраморной богини в античной тунике — он ударился головой ей в живот. Тело выгнулось, повернув шею, мертвец смотрел своему убийце в лицо. Секунда — и Анри сполз к ногам богини Победы, оставляя на мраморе широкий красный след. Дуло пистолета вернулось к потолку, глушитель превратил звуки выстрелов в шипение, видеокамеры рассыпались пылью мелких осколков. Античные существа с выложенного золотом купола молча взирали с фресок на труп, распростертый посреди лужи крови. Человек в форме охранника — лысый крепыш с квадратным лицом — сунул пистолет за пояс. Отлично. Пока они разберутся, в чем дело, он успеет скрыться — пути отхода заранее определены. Сигнализация сработает чуть позже, после взрыва… время еще есть. Sms от Сали пришло 15 минут назад. Думается, сейчас весь Париж в панике от дерзости террористов, осмелившихся взорвать бомбы в центре переполненного людьми вокзала Gare du Nord.

Цель услаждала взгляд — саркофаг из русского порфира на гранитном серо-зеленом цоколе — смешно, он всегда напоминал ему ванну чудаковатого нувориша. Мозаичный венок ожерельем смыкается вокруг гробницы, каменные листья испачкала красная жидкость — на полу жалко скорчился труп Анри с раздробленным затылком. Дева Мария, сколько же в нем крови, прямо как в зарезанной свинье. Прости-прощай, старичок. Да, мы напарники, да, давно работаем вместе… но два миллиона евро — это все-таки, извини, два миллиона евро. И не говори, что на моем месте ты поступил бы иначе. Присев на корточки, Люсьен достал из сумки три самодельных бомбы, вернее бомбочки — похожие на мыло куски пластиковой взрывчатки С4. Лучше бы обойтись без тротила, но пардон — гранит толстенный, саркофаг автогеном не вскроешь.

С взрывчаткой Люсьен работать умел: пять лет «оттрубил» в Африке, в саперных войсках. Отодвинув ногой голову Анри, убийца приклеил С4 обычным скотчем с обоих боков гробницы, у самой крышки — чуть повыше гранитных венков. Отбежав за ограду с барельефами, Люсьен нажал кнопку на пульте. «Мыло» рвануло в унисон, пространство между статуями богинь в туниках заволокло дымом. Стекла окон чудом уцелели… то ли их сберегли золоченые кресты, то ли волна прошла совсем низко и весь удар взрыва приняли на себя статуи. Люсьен верно рассчитал заряд — крышка саркофага, треснув, развалилась на крупные куски и просела внутрь. Эффект — супер, но дело еще не кончено. Внутри — целых шесть гробов, друг в друге, словно русская матрешка. Один жестяной, один — красного дерева, два цинковых, один из черного дерева, и последний — из дуба. Дерево-то истлело, а вот цинк придется вскрывать как консервную банку. Заряд — совсем чуть-чуть взрывчатки. Бумммм! Обломки дерева и куски железа взлетели вверх, с треском посыпавшись на головы богинь.