— Не хочешь говорить о нем?

— Не люблю откровенничать.

— Оль... я хочу знать, что у тебя случилось на самом деле. Сплетни, которые разносит скучающий персонал, меня не интересуют. Сама понимаешь, они наполовину выдуманы.

Пожимаю плечами.

— Что тебе рассказать? О моей наивности? О том, как совершала ошибку за ошибкой? О том, как он хотел меня задушить? Как нанял двух амбалов, и те избили меня на улице? Как побоялась обратиться в полицию, потому что у него связи и знакомства?.. Я не люблю жаловаться. Меня учили быть ответственной и всегда улыбаться. Но ты прав, Денис. Сюда никто так просто не переезжает. Здесь невозможно найти работу, а красивые пейзажи навевают депрессию.

Допиваю швепс и осторожно ставлю его на столик. Мне горько от своего откровения. Я действительно не люблю говорить о том, что произошло с Тимуром.

— Тебя избили двое мужчин, и ты не написала заявление в полицию? — изумленно смотрит на меня Казанцев.

— На улице, посреди бела дня, да. Просто швырнули на землю у моей машины и били. А потом… пришло сообщение с угрозой от Молчанова, и я поняла, что или уеду навсегда, или он меня рано или поздно убьет.

— Ты сохранила сообщение?

— Это единственное, что я сохранила. Сделала скриншот и оставила в картинках.

— Покажи.

— Денис! Я не хочу снова в это возвращаться! Как ты не понимаешь, это очень неприятно!

— Оля! Пожалуйста. Я хочу знать, что случилось с тобой на самом деле.

— Он написал, что если я буду продолжать упрямиться, пойду в тюрьму вместе с Виталиком. Что как только я поправлюсь после побоев, он заберет меня навсегда. И я сделала то, что показалось единственно правильным. Забрала документы и купила билет на самолет. Улетела в тот же день.

Руки дрожат мелкой дрожью. Щеки пылают. Мне стыдно вспоминать о том, что заставило меня сбежать из Москвы. А рассказывать Казанцеву, тем более.

— Мне, наверное, пора. Спасибо за напиток.

— Опять убегаешь? — пронизывает меня взглядом он.

— Похоже на то.

— Оль… Мне жаль, что в твоей жизни произошло столько неприятностей. По-настоящему жаль.

Я часто моргаю. Кажется, в глаз что-то попало.

— Приходи вечером на главный причал. — Внезапно меняет тему он. — Завтра яхт-клуб устраивает любительскую регату, а перед регатой будет шумная вечеринка.

— Регату? Настоящую?

— Да. Разве не видела рекламу по телевизору?

—Я его почти не смотрю.

— А зря, — улыбается он. — Начало в семь вечера, у главного причала. Сегодня команды соперников собираются в «Халве». Хочешь веселья, не опаздывай.

Смущенно потираю руки.

— Не буду обещать, ладно?

— Ты когда-нибудь ходила в море?

— Нет.

— Приходи вечером.

— Я ничего не понимаю в регатах.

— Мы просто выпьем вина и потанцуем. Будет весело, приходи.

— Не знаю. Не буду обещать, ладно?

Подхватываю Рокси на руки.

— Я буду ждать тебя в семь часов вечера у входа в «Халву»! Если не придешь, я очень расстроюсь.

Вздыхаю. Оборачиваюсь.

— Правда, будешь ждать?

— Даю слово шкипера.

Против воли улыбаюсь. Чувствую, как бриз играет с волосами, и заслоняю ладонью глаза от солнца.

— Ладно. Я приду.

— Регата! Как же я забыла! — восклицает тетушка.

— Я еще подумаю, — неуверенно качаю головой.

— Позвали, иди! Там весело, не пожалеешь, — улыбается она. — Кстати, а кто позвал? Я всех в городе знаю. Сразу скажу, стоит ли на него время тратить.

— Казанцев, — отмахиваюсь я.

— Казанцев? Тебя позвал Казанцев? — ползут вверх не в меру прокрашенные брови тети.

— С ним что-то не так?

— Как тебе удалось добиться от него приглашения? Ты же утром его ненавидела!

— Не знаю. Взял, и позвал.

— Ничего себе. Да у тебя дар, Оленька. От одного сбежала, другого нашла, — нервно смеется тетя.

— Он тоже душит своих гражданских жен? — пугаюсь я.

— Про жен ничего не известно. Но нет никого опаснее Казанцева, Оль. С ним весь город на «вы». У него связи, деньги. От такого, даже если захочешь, не убежишь. Если глаз на тебя положил, не отвертишься.

Почему-то мне не хватает воздуха. Обескуражено посматриваю на тетю.

— И что мне теперь делать?

— Идти, — пожимает плечами она. — Не пойдешь, он потом работать нам не даст.

— Да, ладно тебе. Прямо вот так и не даст?

— Не даст, точно тебе говорю.

— Ну, отлично. То есть, ты готова толкнуть меня в объятия Казанцева из материальной выгоды?

— Ты сама его подцепила на свой белоснежный хвостик.

— Очень смешно.

Зло помогаю ей сложить посуду в посудомойку.

— Надень что-нибудь красивое. Раз он сказал, что будет ждать тебя у входа, надо появиться незабываемо.

— Ага, походкой от бедра по песку, — фыркаю я.

— «Халва» - не роскошный ресторан. Это бар на пляже. Главное, чтобы было удобно танцевать.

— Танцевать? Там дискотека?

— Эти участники заплывов напиваются до одури на своих вечеринках. Они все немного того. Денег куры не клюют, а носят помятые джинсы и толстовки, и ни капли не волнуются о своем внешнем виде. У них своя вселенная. Шкиперов четверо, у каждого команда и яхта.

— Казанцев один из них?

— Он в регатах всего два сезона, а вот его сестричка бывалый моряк.

— У него есть сестра? — кажется, пришла моя очередь удивляться.

— Сводная. Зовут Даяна, — кивает тетя. — Та еще стерва, но красивая.

— А мне плевать, красивая у него сестра, или нет. И на то, что у них там в джинсах принято тусоваться, тоже плевать. Надену твое красное платье из шифона. Оно хорошо под кеды и джинсовую куртку подходит.

— Получила приглашение ты, а пострадает мое новое платье? — угрожающе приподнимает бровь тетя Лена.

—Надо чем-то жертвовать ради твоего агентства. Не понравлюсь, придет и закроет. Что тогда делать будем? — ехидно посматриваю на нее я. — Обещаю не пропалить его сигаретой.

— Казанцев не любит, когда курят.

— Вот, знаешь, на это мне еще больше плевать. Не понравлюсь такой, как есть, может быть свободен.