— Спасибо за розы, Митчелл.

— Не стоит.

— Вы завтракали? — вспомнила вдруг она.

— Нет.

— Но хотя бы выпили чашку кофе? Он покачал головой.

— Тогда, может быть, выпьете сейчас?

Он был готов продать душу за чашку кофе, но ограничился коротким:

— Да, пожалуйста.

А большего и не требовалось. Тори занялась приготовлением кофе.

— Вы голодны? — спросила она, открывая огромный холодильник.

— Не то слово.

— Тогда давайте есть.

— Неплохая идея. Отличная идея.

— Я считаю, что перед тем, как рассказывать — или слушать — длинную историю, всегда нужно как следует поесть. Вы согласны?

— Абсолютно.

— А что бы вы сейчас предпочли: завтрак или ленч? — Митчелл затруднился с ответом, поскольку просто хотел есть, и Тори добавила: — Честно говоря, у меня лучше получается ленч.

Есть или готовить?

— Ну, значит, пусть будет ленч, — согласился он. Тори налила в большую кружку горячего дымящегося кофе и передала ее Митчеллу.

— Думаю, кофе вам сейчас не повредит.

— Я тоже так думаю. Спасибо.

— Не стоит. — Она снова принялась рассматривать содержимое холодильника. — Значит, ленч. Хм-м. — Она покачала головой. — Вы любите холодные куриные грудки?

— Да.

— А салат из лобстера?

— Да.

— Сырное ассорти?

Митчелл вдохнул аромат свежего кофе, отпил глоток — он не мог выпить его залпом, так как кофе был очень горячим и крепким, — и с блаженным вздохом ответил:

— Да.

Тори взяла с верхней полки контейнер, открыла крышку и объявила:

— Маринованные огурцы. Будете?

— Да.

Она круто повернулась на каблуках, секунд тридцать смотрела на него и потом спросила:

— Скажите, а когда вы ели последний раз? Митчелл попытался вспомнить:

— Наверное, перед вылетом из Глазго.

— Перед вылетом? Он кивнул:

— Значит, уже третий день. Глаза ее недоуменно расширились.

— Но почему?

Он наморщил нос и сделал гримасу:

— Ну, вы же знаете, чем кормят в самолетах. Она нахмурилась:

— Да, но почему вы не ели после того, как прилетели? Ведь с тех пор прошло уже почти два дня.

Да потому же, почему он не спал все это время. Митчелл пожал плечами:

— Не было возможности. И времени.

— Вы могли подкрепиться чем-нибудь на вчерашнем приеме. — Девушка явно расстроилась от мысли, что он ушел из ее дома голодным.

— Большую часть вечера мы с Маккламфой разносили яства, а не поедали их, — заметил он.

Тори вспыхнула.

— Я немедленно что-нибудь вам приготовлю. Садитесь сюда, — велела она, указывая на небольшой симпатичный столик у солнечного окошка. — Я буду вас кормить.

В это утро он выглядел типичным техасцем: застиранные голубые джинсы, синяя рубашка с закатанными по локоть рукавами и слегка поношенные коричневые ковбойские ботинки. Ему не хватало только стетсона и характерного техасского акцента.

— А вы не составите мне компанию? — спросил Митчелл, вдруг осознав, что девушка только смотрит на него, но ничего не ест сама.

— Да, конечно, я тоже позавтракаю вместе с вами. — Тори положила себе в тарелку символическую порцию салата из лобстера и хрустящей жареной картошки, которую так изумительно готовил ее повар Антуан. Хлеб и картофель были его коньком.

Она начала есть и, наверное, уже в десятый раз сказала себе, что никак не может свыкнуться с переменой, произошедшей в Митчелле Сторме.

Сегодня он казался совершенно другим человеком.

Однако это тот же самый человек, который вчера был одет в национальный шотландский костюм. Который неотступно преследовал ее весь вечер и наконец подошел к ней, заговорил и пригласил на танец, а позже, в саду, обнимал и целовал ее в перерывах между вспышками фейерверка.

«Боже милостивый, надеюсь, он не окажется каким-нибудь монстром», — подумала она.

— А почему вы поцеловали меня вчера вечером? — Тори тут же пожалела, что задала этот вопрос в такой прозаической обстановке, за салатом и жареным картофелем.

Его рука с вилкой застыла в воздухе.

— Мне не следовало задавать этот вопрос, — смутилась девушка.

— Ну отчего же, в этом вопросе нет ничего особенного. — Митчелл отложил вилку, поставил локти на стол, сведя пальцы рук вместе, и положил на них подбородок.

— Но?..

— Но дело в том, что я не знаю на него ответа. — Он посмотрел в окно: большая зеленая лужайка спускалась к каменистому берегу океана. Когда он снова повернулся к Тори и посмотрел ей в лицо, она вдруг поняла, что глаза его не карие и не черные, а серебристо-серые, как ствол пистолета.

— А почему вы поощряли меня? — спросил Митчелл.

Она хотела было возмутиться, но вовремя вспомнила, как пылко и страстно отвечала на его поцелуи.

— Наверное, потому что в тот момент мне этого хотелось, — после нескольких секунд колебания призналась она.

Митчелл опять взялся за вилку и подцепил ломтик картофеля.

— Должно быть, так. Внутри у нее все сжалось.

— Вы жалеете о том, что произошло?

— Ни в коем случае, — быстро ответил он.У Тори отлегло от сердца.

— Кстати, я не отказался бы повторить этот опыт, — добавил он с непроницаемым выражением лица.

«Я тоже», — подумала она.

— А вы жалеете о минувшей ночи? — спросил Митчелл.

Она не хотела лгать и не считала нужным изображать застенчивость.

— Не жалею. — От волнения ее голос стал низким и хриплым, Тори сама не узнала его.

— Я имел в виду другое.

— Что? — не поняла она. Он прищурился.

— То, что не входило в мои планы.

— Но я ведь входила в ваши планы. — Тори отчетливопомнила, как он говорил ей это.

— Да, сначала, — Митчелл нахмурился, — но потом все пошло вразрез с нашими планами.

— Вашими и Маккламфы?

Он снова кивнул и взволнованно провел рукой по волосам.

— Все так чертовски запуталось. Тори отпила глоток кофе.

— Вы говорили, что мне все станет ясно после того, как я выслушаю вашу историю.

— Да. — Он прожевал кусок курицы, проглотил и пробормотал: — Надеюсь, что так.