Как только прозвучал последний такт песни, Митчелл быстро опустил руки, отступил на полшага от своей партнерши и торопливо проговорил:

— Боюсь, что отнял у вас слишком много времени, дорогая кузина. Вы не можете пренебрегать ради меня другими гостями.

— Разумеется, не могу, дорогой кузен, — пропела Виктория Сторм, сопровождая свои слова царственным кивком головы. Она грациозно подобрала юбки и собралась уходить. Но в самый последний момент обернулась и добавила: — Чуть позже будет фейерверк. Надеюсь, вы не пропустите это волнующее зрелище.

«На сегодня с меня довольно волнений», — пробормотал себе под нос Митчелл, отправляясь на поиски возмутителя спокойствия Йена Маккламфы.

Тори протанцевала положенное число танцев. Партнеры наступали ей на ноги и на платье, глазели на шею и грудь, заставляли слушать пустые речи, в общем, всячески испытывали ее терпение.

И потому, когда начался фейерверк, она вздохнула даже с большим облегчением, чем обычно.

Перед домом собралась шумная толпа. Все смеялись, болтали, звенели бокалы с шампанским. Раздался первый выстрел, и снеба посыпался разноцветный сверкающий дождь. Послышались полагающиеся в таких случаях ахи и охи.

Для Тори начало фейерверка всегда означало, что очередной грандиозный бал вСторм-Пойнте закончился благополучно.

На этот раз почти благополучно.

Она вздохнула. Как странно, что из всех, с кем она танцевала в этот вечер, ей запомнился только один мужчина! Она помнила, как он обнимал ее и кружил по зале.

В ее памяти запечатлелся изгиб его бровей, линия подбородка, аристократический профиль и красиво очерченный, упрямо сжатый рот. Она могла закрыть глаза и увидеть его лицо во всех подробностях.

Ее тело запомнило силу его рук и ширину плеч, а в ушах до сих пор слышался звук его голоса.

Тори улыбнулась, вспомнив, как он засмеялся.

«Наверное, со стороны может показаться, что я увлечена им», — подумала вдруг она.

Какая нелепость! Ведь он совершенно незнакомый ей человек. Хотя, может быть, и не совсем незнакомый.

Должно быть, ей просто нужна перемена обстановки. И все же Тори пришлось признаться себе, что ее новообретенный шотландский родственник обладал редкостным для мужчины очарованием, против которого она не смогла устоять.

Тори отделилась от толпы и нашла уединенный уголок на каменистой террасе, где любила прятаться еще ребенком. Она присела на низкую каменную вазу, выбранное ею место оказалось отличным наблюдательным пунктом.

Неожиданно в небе разорвался снаряд и рассыпался золотой пылью, которая медленно опадала на землю. За этим выстрелом последовали другие — красный, белый и голубой. Рукотворные звезды всех цветов и размеров загорались в чернильном небе и через несколько волшебных мгновений угасали.

Тоскливый вздох вырвался из груди девушки. Ей представилось, как когда-то на этой террасе стояли ее родители и вместе с гостями радовались фейерверку. Иногда ей удавалось подсмотреть, как они незаметно убегали от всех в сад и там, на мокрой росистой траве, танцевали.

«Мы танцевали до тех пор, пока не начали гаснуть звезды, моя дорогая Тори», — тихо повторила девушка слова, которые сказала ей однажды ее нежная любящая мама наутро после бала.

Тори встала и отошла подальше в тень. И сразу же почувствовала, что он где-то рядом.

— Скажите правду: зачем вы приехали сюда? — прошептала она не оборачиваясь.

— Я приехал за вами, — сказал мужчина за ее спиной, но его слова прозвучали так, словно были неожиданностью для него самого — словно он выпил слишком много шампанского и они невольно сорвались у него с языка. Но она была твердо уверена, что в этот вечер он не пил совсем.

— За мной?

— Это не входило в наши планы, — признался он, и Тори уловила в его голосе замешательство.

— Я не входила в ваши планы?

— Вы были лишь их частью. — Он колебался. — Просто я не ожидал, что вы окажетесь такой, какая вы есть.

— А это хорошо или плохо?

Она знала, что на его губах сейчас играет сардоническая усмешка.

— Это зависит от того, с какой стороны посмотреть.

— Но на ваш взгляд?

Она услышала, как он вздохнул.

— На мой взгляд, это и хорошо, и плохо.

— Отчего же?

Он провел рукой по своим густым мягким волосам.

— Оттого, что из-за вас все становится намного проще и в то же время намного сложнее.

Тори даже не пыталась притвориться, что поняла.

— Боюсь, что не понимаю вас.

— Когда-нибудь поймете. Ее сердце забилось сильнее.

— Когда же?

— В свое время.

Внезапно ей стало холодно. Она обхватила себя руками.

— И когда же наступит это время?

Его голос смягчился, стал не таким резким:

— Когда вы узнаете всю историю от начала до конца.

— Ту, что вы собираетесь рассказать мне завтра? Она так и не обернулась, мысленно представляя, как уголки его красивого рта чуть изогнулись.

— Да, ту самую. Девушка вздрогнула.

— Вам холодно?

— Немного.

За спиной у нее послышался какой-то шорох, и он набросил ей на плечи свою куртку, все еще хранившую тепло его тела.

— Так лучше?

У нее перехватило горло.

— Да, спасибо.

— Не стоит.

Набросив на девушку куртку, Митчелл не убрал рук сее плеч. И Тори была рада этому.

— Виктория? — спросил он едва слышным шепотом.

— Да, Митчелл.

— Обернитесь и посмотрите на меня.

Она медленно повернулась к нему лицом. Именно в этот момент произошла пауза между вспышками фейерверка, и Тори не смогла ничего разглядеть, кроме неясных теней.

— Я смотрю на вас, но ничего не вижу, — сказала она ему.

Внезапно небо осветилось яркой вспышкой. И тогда в отблеске золотых огней она увидела его. Митчелл показался ей таким красивым, что ей стало страшно.

— Ну, теперь вы видите меня.

— Да, теперь я вас вижу.

Почему ему было так важно, чтобы она взглянула на него? Вскоре причина стала ясна. Митчелл Сторм поднял руку и погладил ее по щеке, потом провел пальцем по губам.

И она поняла. Он собирался поцеловать ее.

Наверное, он никогда не сумеет объяснить себе, зачем он ее поцеловал. И уж определенно не станет этим гордиться. С его стороны это было последней глупостью и могло погубить все дело.