квадратные, прямоугольные, плоские и вытянутые, будто в них лежали двухметровые трубы для канализационных стояков. В итоге мы оказались в… темнице.

— Что за шутки? — поинтересовался я у сопровождающего. Максимка без команды, действуя по ситуации и ориентируясь на мой недружелюбный тон, перекинул автомат со спины в руки, щёлкнул предохранителем и навёл его на жреца.

— Шутки? — переспросил тот. — Не понимаю вас, баронет.

— Что мы делаем в тюрьме? Мы пришли в храм, чтобы попытаться вылечить этих людей, — я быстро кивнул в сторону безумцев, которых Иван и Лось сейчас уложили на пол, чтобы освободить руки для оружия.

— Вот вы о чём. Простите, что невольно ввёл в заблуждение. Это место наиболее удобно для проведения ритуала. Вокруг нас стены облицованы особым камнем, который не выпускает магию и рушит все связи с потусторонним. Если эти люди одержимы духами либо их контролирует некая сущность из иномирья, то данная связь будет легко разрушена и вновь завладеть телами у злых сил не выйдет. К тому же, с высокой долей вероятности люди после излечения могут некоторое время не понимать, что с ними, где они находятся и напасть на всех, кого увидят. Решётки сдержат их.

— Хорошо, я понял, — ответил я ему, давая понять, что принял его пояснения. Тон, впрочем, оставил прежний холодный. — Господин М и ддрат скоро прибудет?

— Скоро. Я направил к нему послушника сразу же, как только вышел к карете. Тянуть он не станет. Пока его нет, перенесите этих людей в камеры.

— Позже. Сначала я хочу дождаться вашего коллегу.

— Как вам будет угодно, баронет, — спокойно ответил он мне, слегка пожав плечами.

Ожидание не затянулось надолго. Через три или четыре минуты после этого разговора показался главный участник будущего ритуала. Он сходу нахмурился:

— Почему эти двое лежат в коридоре, а не в камерах?

— Спросите у баронета, милорд. Мне кажется, он подозревает нас в нечестном ведении дела, — витиевато ответил ему Жердан.

— Хватит заниматься глупостями! — вспылил он. — Баронет, передайте золото моему помощнику и уложите своих больных в камеры. Там имеются петли с кожаными ремнями. Если не хотите, чтобы они разбили себе голову в припадке — а припадок очень вероятен — то свяжите ими их. Как только с этим справитесь, то я приступлю к своей части нашего соглашения.

— Иван, Лось, тащите этих туда, — приказал я товарищам, затем посмотрел на нашего сопровождающего, достал из кармана куртки мешочек с золотыми монетами и протянул ему. — Господин Жердан, возьмите.

Тот подчёркнуто внимательно пересчитал и осмотрел каждую монету. После чего сказал:

— Всё в порядке, милорд.

— Наконец-то. А вы тоже пошевеливайтесь уже, — последнюю фразу он адресовал моим спутникам, возящимся с последним безумцем. В камерах имелись лежаки из досок, по краям которых были прибиты ремни для рук, ног и головы. Ими нужно было крепко и при этом аккуратно зафиксировать лежащего человека.

Через минуту мои спутники вышли из камеры и встали рядом со мной. Их место у первого безумца занял жрец. Остановившись рядом с лежаком, он принялся что-то очень тихо шептать. Так продолжалось порядка четверти часа. По истечению их Миддрат положил левую ладонь на голову лежащего, а правую на грудь в область сердца. И вновь зашевелил губами в беззвучной молитве.

— Жень, я тут вот что подумал, — тихо сказал Иван мне на ухо на русском. — Вдруг этот чудик может мысли читать. И сейчас вместо лечения копается в башке у людоеда.

— Всё может быть, — также тихо ответил я ему. — Но что мы можем сделать? Одинаково может быть, что он занят как лечением, так и копанием в памяти. А вот насчёт людоедов начинай забывать. Если ритуал пройдёт успешно, и люди станут нормальными, то такие обвинения станут опасными. Либо их затравят до нападения на обидчиков, либо наложат на себя руки.

— Понял. Извини, само вырвалось.

Ещё полчаса жрец провёл за молитвой, не убирая рук и застыв в одной позе. Я даже немного заскучал. Будто смотрел застывший кадр.

Всё изменилось резко. Миддрат закончил молитву и сделал шаг назад от лежака. В ту же секунду человек на нём открыл глаза. Раз пять моргнул, затем попробовал пошевелиться. Ощутив оковы, стал дёргаться сильнее, а ещё пару секунд спустя принялся орать. И делал он это на чистом русском языке:

— А-а-а! Эй, кто-нибудь, что со мной? Что за шутки? Что за хрень тут творится⁈

— На каком языке он разговаривает? — поинтересовался у меня Жердан. — Вы понимаете хоть что-то?

— Да, понимаю. Я знаю этот язык, — кивнул я и шагнул к решётке. — Успокойтесь, вам не причинят вреда. Вы попали в аварию.

— Какая на хрен авария⁈ Что за дурдом тут? Почему я в каком-то подвале?

— Потому что это муниципальная клиника для душевнобольных в Пакистане. Вы сюда прилетели на экскурсию. Но автобус, на котором ехала ваша группа, подорвался на фугасе террористов. Многие погибли, а вы и ещё несколько человек получили только контузию. К сожалению, вы и ещё один человек из-за неё превратились в психа, набрасывающегося на всех. А так как в Пакистане половина страны живёт в феодальной эре, то вас отправили в эту больницу. Ещё повезло, что власти решили найти кого-то из знающих русский язык и разрешили нам сюда попасть. А то бы вы тут торчали до морковного заговенья.

— Какой Пакистан? Какие террористы? Что за бред ты несёшь?

— А ты посмотри на себя. Оцени, как ты изменился.

— Ч-что? — его голос дрогнул. Мужчина попытался поднять голову, но не смог из-за ремня, охватывающего его лоб. С этим я ему помог, войдя в камеру и расстегнув застёжку. Он сразу же поднял голову, чтобы лучше рассмотреть себя. Хватило одного взгляда на своё тщедушное тело, чтобы ошарашено выдать. — Ох мать!..

Насмотревшись, он откинул голову назад и установился пустым взглядом в потолок.

— Эй, ты как? — спросил я его.

— Сколько же я тут валяюсь? У меня же семья есть, две дочки, — прошептал он. — Они же думают, что я умер, наверное… Нет, точно думают, иначе бы давно нашли.

«Твою ж мать», — мысленно вздохнул я. Посмотрел на него, открыл рот и… закрыл, поняв, что сейчас этому человеку не нужны никакие слова.

— Ты с чего вдруг про Пакистан сказал? — поинтересовался у меня Иван.

— Чёрт его знает. Само почему-то с языка слетело, — честно ответил я ему. — Пакистан, террористы эти. Нужно было что-то быстро отвечать и так, чтобы он поверил или удивился так, что поверил. Вспомнил несколько видео из прошлой жизни про эту страну, как там живут и работают. А там реально средневековье местами.

— Понятно.

Со вторым безумцем жрец возился минут на десять дольше, чем с первым. Реакция того кардинально отличалась от первого. С минуту он слабо дёргался и вращал глазами по сторонами. стараясь всё рассмотреть, а потом его будто прорвало. Он вдруг заладил повторять одно и то же:

— Господи помоги, господи помоги, спаси и помилуй, господи помоги…

Когда Миддрат от него вышел, он сказал мне:

— Если осталось гоблинское сонное зелье, то дай ему его. Только немного, чтобы они крепко заснули, а не отключились. Во сне их разум быстрее и лучше будет восстанавливаться. Эту ночь и утро они с вами могут здесь провести. Но в полдень ни этих двоих, ни вас в храме быть не должно.

— Спасибо, милорд, — чуть наклонил я голову, благодаря священнослужителя и за оказанную помощь, и за разрешение остаться в храме.

— По территории храма не шляться, а то стража вас мигом приструнит. Можете остаться здесь или устроиться в соседней зале, где мы храним продукты. По ящикам и бочкам не лазать, — продолжил он инструктаж. — Там будет дежурить страж. Если он скажет, что вы нарушили мой приказ, то накажу вас и ваших людей, баронет.

— Даю слово, что не вызовем вашего недовольства.

Оба жреца ушли, а мы напоили мужчин гоблинским отваром и сами стали устраиваться на отдых в пустующих камерах. Накидки с согревающими духовными искрами, хранящиеся в наших рюкзаках, помогли создать видимость уюта в сыром и холодном подземелье. Спать, конечно, было жестковато. Но бывали деньки, когда нам приходилось отдыхать в гораздо худших условиях.

С рассветом я отправил Ивана на корабль успокоить товарищей и обеспечить к полудню экипажем, чтобы не тащиться на своих двоих через половину города в сопровождении парочки, в адекватности которой никто из нас не был уверен. Рации не могли пробиться через камни подвала. Пришлось отправить гонца.

Дежурили по очереди, следя за спящими мужчинами и храмовой стражей. Как и обещал Миддрат, один их храмовников