Покровский хотел возмутиться и начал размахивать руками, но вместе с Петей из шкафа вывалилось и пальто старого хозяина, ужасно пахнущее нафталином. Покровский схватился за горло. Подбородок у него уже не просто пылал, а превратился в переспелый помидор. Глаза исчезли, а про нос и говорить было нечего. Это была уже какая-то текущая сладкая слива.

– Нафта… ээээппп!.. Нечем дышать! – прохрипел он.

Папа с Петей потащили Покровского вниз, где им занялись мама и бабушка Маша. Первым делом они решительно умыли его холодной водой. Затем посадили на стул и дали сироп против аллергии. Сироп, правда, был детским, но они удвоили дозу, прикинув, что Покровский крупнее среднего ребенка примерно вдвое.

Постепенно Покровский приходил в себя. Посреди множественных помидоров начали постепенно открываться глаза. Нос стал похож на нос, только подбородок продолжал пылать.

Как-то так случилось, что, пока Покровский приходил в себя, про клад уже знали все. При этом непонятно было, кто именно проболтался. И папа, и Петя клялись, что не они. Покровский же не мог протестовать, а мог только возмущенно хрипеть и делать руками слабые укоризненные движения.

– Ну что? Когда едем? – спросил папа, когда Покровский вновь обрел способность что-то обсуждать.

– Сейчас! – сказал Петя, готовый прямо из окна прыгнуть в автобус.

– Нет! – твердо сказала мама.

– Почему?

– Потому что мы едем с вами. Все, включая Риту!

– А Риту зачем? – жалобно спросил Петя, представляя себе, как Рита катается по земле и визжит, требуя себе сразу все лопаты.

– Детям нужны впечатления. Это раз. А два – сейчас школа. Во время школы клады никто не ищет. А седьмого января Рождество! До этого времени уже нужно вернуться. В Рождество клады тоже никто не ищет. А потом уже снова школа.

– Так когда едем? – спросил Покровский.

– Сегодня у нас какое? Шестнадцатое декабря? Школа заканчивается тридцатого. Значит, едем тридцать первого декабря! – твердо сказала мама.

– А Новый год? – поразился Покровский. Ему показалось, что он ослышался.

– Ну и что? Встретим его в лесу! – сказала мама.

– А как же уплетать салат оливье и смотреть телевизор?

– Телевизора у нас все равно нет, а салат можно есть и в лесу! Ну это если кому-то нужен автобус…

Автобус Покровскому был нужен. Он горестно вздохнул и согласился.

– Только я надеюсь, что все останется между нами! – попросил он с беспокойством.

– Само собой! – хлопнув его по плечу, заверил Петя. – Мы будем немы, как водолазы! Кому охота кладом-то делиться? И так уже делим на десятерых.

– НА ДЕСЯТЕРЫХ?!

– Ну нас семеро, двое родителей и ты…

У Покровского округлились глаза, но он взял себя в руки и, допив из стаканчика последнюю каплю сиропа от аллергии, спросил:

– А малыши не проболтаются?

– Проболтаются, конечно, – заверил его Петя. – Но их никто не поймет. Рита, скажи тайну!

– Тайна! Тайна! Тайна! – послушно сказала Рита.

Оставшиеся до Нового года дни прошли в хлопотах. Гавриловы собирались в поход. Петя достал с антресолей спальники и развесил их на веревке. Комната наполнилась запахами старого костра. Из одного спальника выпал маленький фонарик, а из другого – много крошек от сухарей.

– Ага! Я так и знал, что он ночами лопает! – в восторге закричал Петя.

– Кто «он»?

– Да тот парень, что с нами на байдах ходил. В походе нужно всем вместе есть, а он ночью сухари хомячил. Вот и крошки! – чихая, пояснил Петя.

Чихал он потому, что уже несколько дней спал на балконе в спальнике, приучая себя к лишениям. В результате к лишениям была приучена и мама, которую Петя простудил, бегая ночью туда-сюда и требуя не закрывать балконные двери.

После школы Петя с папой, Саша и Костя ходили на рынок и приобретали на толкучке все необходимое для похода. Петя, обожавший камуфляж, воспользовался случаем, чтобы заскочить в армейский магазинчик снаряжения и перерыть там кучу всего.

– Смотри! Рюкзак какого-то Тэда Джейсона! Гляди, какой у него железный каркас! Реально неубиваемый!

Папа осмотрел рюкзак Джейсона, и он ему понравился. Правда, по объему рюкзак был небольшой и без затягивающейся горловины. При малейшем дожде все превратилось бы в кашу.

– Тут явно еще какая-то верхотура предусматривалась. Ну если, конечно, это не рюкзак для Сахары! – сказал папа Пете, но Петя привел десять тысяч причин и, уболтав папу, получил-таки рюкзак Джейсона.

Костя и Саша тоже не остались без подарков. Костя получил компас, а Саша – железный свисток на шнурке. В этот свисток он, как дикий, свистел весь день и оглушил всех, кроме себя.

– Ты просвистишь все ваши деньги! – сказала прабабушка Зина.

Саша больших надежд на клад не возлагал.

– Деньги берутся не из клада, а из кредитной карточки! А кредитная карточка берет их из книжек или из картин! – поучал он Риту. – Ты пишешь книгу или картину, и кредитная карточка дает тебе деньги! Вот ты не вопи папе в ухо, чтобы он работал, и карточка даст деньги!

У Кости было на этот счет свое мнение.

– Когда орешь – карточка больше дает, – заявил он.

– Не слушай его, Рита! Ты рисуй! – сказал Саша.

Рита понимающе кивала. Она только что нарисовала не одну картину, а где-то около ста. Все ее картины ковром покрывали пол. Правда, на каждой была лишь одна какая-нибудь загогулина, так как манера живописи у Риты была самая лаконичная.