НА ПАРКОВКЕ ОДНОГО ИЗ ОТЕЛЕЙ сети Motel 6 в городе Дэдвуд[31], прямо за комплексом казино, где время словно остановилось, я сел в джип вместе с двумя членами команды «Жизнь под землей». Вела машину Бриттани Крагер, геохимик Института исследования пустынь в Лас-Вегасе. Ей было едва за тридцать, у нее были голубые глаза, длинные светлые волосы, убранные в хвост, и точеные плечи скалолаза. Она рассказывала: как полевому биологу, ей приходилось «всю жизнь куда-то ездить и лезть в грязь». Рядом с ней сидела Кейтлин Сезар, геобиолог из Северо-Западного университета, — девушка высокого роста, стройная и невозмутимая, с короткими каштановыми волосами и крупными туннелями в ушах[32]. Четвертым членом команды был Том Реган, который и стал нашим проводником по руднику.

Мы приехали в Лид — типичный, на первый взгляд, западный городок (ряды домиков и приземистых муниципальных зданий), — типичный, если бы не одно «но»: наличие огромной зияющей дыры в самом его центре. И то был не рудник в составе города, скорее город вокруг рудника выглядел второстепенной частью общей композиции. Открытый карьер Хоумстейк — единственная часть золотого рудника, которая видна с поверхности. Учитывая его размеры — полмили в ширину и 1250 футов в глубину, — дно невозможно увидеть ни с одной точки периметра. (В Туристическом центре при руднике Хоумстейк можно заплатить пять долларов — и вам вручат клюшку для гольфа и мячик, который можно столкнуть в эту огромную яму.

История Хоумстейка началась с подлого и бессовестного захвата земли правительством Соединенных Штатов. В 1868 году правительство подписало соглашение, предоставляющее Блэк-Хилс в полное пользование лакота и запрещающее белым людям проезд на территорию без разрешения лакота. Однако, когда шесть лет спустя слухи о золотом месторождении просочились в другие штаты, о соглашении моментально забыли, холмы наводнили приезжие с лопатами, и здесь начали копать. Рудник, открытый в 1877 году магнатом Джорджем Херстом, был его самым крупным горнодобывающим предприятием. За последующие полтора столетия Хоумстейк стал рудником с максимальной производительностью в западном полушарии: его глубина составляла восемь тысяч футов, протяженность туннелей — 370 км. Это был своего рода искусственно созданный Большой каньон. В 2001 году предприятие перестало приносить прибыль, насосы на глубину были перекрыты, и шахты стала постепенно заполнять вода.

Жизнь в Хоумстейке замерла, пока в 2012 году владельцы рудника не открыли здесь научную лабораторию — Сэнфордский подземный исследовательский центр (Sanford Underground Research Facility), кратко — SURF. Рудник оказался идеальным местом для проведения физических экспериментов под поверхностью Земли: массив горных пород являлся естественным фильтром космической радиации. На момент моего приезда в SURF насчитывалось четырнадцать активных экспериментов; в основном они проводились на восстановленных участках рудника, с использованием флуоресцентного освещения. Полы были обложены блестящей керамической плиткой. Присутствовали учащиеся магистратуры и аспирантуры, они работали на своих ноутбуках. Кроме того, в руднике имелись отдаленные, «дикие» участки; там, на глубине 4850 футов, порода пребывала нетронутой, в своем первозданном виде, а от стен шел горячий пар. Именно туда мы и направлялись.

В КОНЦЕ БЕТОННОГО КОРИДОРА мы — я и команда «Жизнь под землей» — ждали лифт; здесь его называли «Клеть». Он должен был отвезти нас вниз, сначала на восемьсот футов, затем — на большую глубину. Мимо проходили сотрудники Центра: бывшие шахтеры, крепкие мужчины, которые теперь выполняли техническую работу в туннелях, и физики — щуплые пареньки в очках, весь день трудившиеся в лабораториях. Мы поправляли экипировку: мешковатый синий комбинезон, каска, налобный фонарь, защитные очки, резиновые сапоги с металлическими носами, автономный респиратор — своего рода «внешнее легкое», упакованное в коробку размером с гранату. Использовать его можно было только в случае пожара или утечки газа.

«Когда спустимся на глубину, может стать не по себе, — сообщает Том Реган. — Главное — сохранять спокойствие, и всё будет в порядке». Тому, специалисту по технике безопасности в команде SURF, было около семидесяти. Низкорослый человек в очках, ветеран вьетнамской войны, он служил диаконом в церкви близлежащего городка Спирфиш. В первые минуты Том не произвел на меня особого впечатления. Он в основном изъяснялся аббревиатурами из области техники безопасности, перечисляя протоколы по различным потенциальным происшествиям. Не то чтобы он был неприятным человеком, просто казался усталым, чопорным, несколько отрешенным. В общем, я не обращал на него особого внимания, потому что сильно нервничал перед спуском.

Я никогда не спускался под землю ниже нескольких сотен футов; в этот раз речь шла о гораздо большей глубине. Местные рассказывали, что время от времени у посетителей диких участков рудника на отметке 4850 футов сдавали нервы: полная темнота, ощущение замкнутого пространства или простое осознание того, что над головой целая миля гранита, провоцировали психический срыв, и посетителя приходилось быстро поднимать на поверхность. Я невольно вспомнил старинную историю о первых исследователях пещер в Англии: одного из группы спустили на веревке в вертикальную пещеру, где царила кромешная тьма. Когда мужчина достиг «темной зоны», раздался страшный вопль, после чего его сразу вытащили наверх. Согласно легенде, глаза мужчины уже закатывались, а голова совершенно поседела. Теребя клипсу на респираторе, я размышлял о том, насколько мы не приспособлены к темным пространствам с физиологической точки зрения, насколько мы инопланетяне под землей.

Клеть с грохотом опустилась перед нами, дверь открылась, и мы вошли в большую стальную будку, огороженную железной решеткой. Оператор лифта по прозвищу Страж, мужчина размером с носорога, в комбинезоне и с копотью на лице, пожал руку Тому, потом весело улыбнулся Бриттани, Кейтлин и мне. «Чего сегодня ищем под землей? — гаркнул он поверх рева мотора. — Или просто погулять вышли?»

Бриттани прокричала в ответ: «Сегодня — микробов!»

Страж громко засмеялся и покачал головой.

Он потянул один из рычагов, двери с лязгом закрылись, и Страж крикнул: «Вниз!» Клеть затарахтела, качнулась и двинулась вниз, в темноту. Я взглянул на пол. Когда мой налобный фонарь осветил открытую Клеть, я остро ощутил, что скоро расстояние между нами и поверхностью Земли начнет увеличиваться с солидной скоростью. Мимо поползли каменистые стены шахты, сначала медленно, потом — чем глубже мы опускались — всё быстрее и быстрее.

Протей (Proteus anguinus); © Wild Wonders of Europe / Hodalic / Nature Picture Library / Alamy photo