– Отпусти… – не просьба, мольба. Пыталась обойти Кирилла, но он заступил мне дорогу, закрывая за собой заветную дверь.

– Отпущу, – ядовито улыбнулся он, уничтожая взглядом. – Завтра… Или никогда.

Сейчас

Испуганный взгляд, мелкая дрожь. Так хорошо играет, а может, и не играет вовсе. Это не имеет значения, потому что не изменит ровным счетом ничего.

Три года. Прошло три невыносимых года с тех пор, как я видел ее в последний раз там – на вокзале. На коже до сих пор остался шрам от пули, но на сердце рана и не думала заживать. Эта рана куда болезненнее, чем все остальные, которые когда-либо были нанесены. Другие затянутся, эта – никогда.

– Отпусти… – так легко, так наивно.

Не понимает, что я ждал этого дня слишком долго. Не понимает, на что пошел для того, чтобы этот день когда-нибудь настал. Слезы. Чего стоят сейчас ее слезы, что встали стеклом в глазах? Еще помнил, как здорово она умеет лгать. Почти профессионально.

– Отпущу, – милостиво согласился я, улыбаясь. – Завтра… Или никогда.

Лукавил. Ее страх был сладкой патокой для моего самолюбия. Понимал, что исправить сейчас уже ничего не смогу. Передумал в последний момент. Слишком больно, но уверен, без нее моя жизнь имеет все шансы стать нормальной. Только осознал это слишком поздно, и теперь за меня придется отдуваться Алеше. Но ничего, ему даже полезно.

– Мне нужен воздух. – Бледная. Бисеринки пота появились на лбу. Неужели настолько страшно?

Сладкая патока вмиг превратилась в горечь. Отперев дверь, отошел в сторону, чтобы дать ей выйти, но Ольга не сдвинулась с места. Не верила, что отпускаю. Да я и сам не верил, но, сложив руки на груди, решительно кивнул ей на дверь. Мне только обморока здесь и не хватало. Ее реакция понравилась поначалу, но сейчас уже стала слишком…

Прикрыв глаза, ждал, пока услышу звук хлопнувшей двери. Так и произошло, но легче не стало. Отец будет недоволен тем, что все его планы перевернулись с ног на голову, но он знает, что меня уже не переубедить. Если я решил, значит, так и будет – так было всегда.

Татуировка на тыльной стороне ладони напоминала о ней. Мог бы свести, но два с половиной года, проведенные за решеткой, именно она не давала мне опустить руки. Знал, для чего просыпаюсь каждое утро, зачем вновь и вновь изучаю экономику, юриспруденцию и ведение бизнеса. Знал, как только срок мой закончится, я увижу ее и смогу посмотреть ей в глаза, а она… Она поймет, что потеряла.

Тогда, на вокзале, мы оба стали пешками в чужой игре. Я все еще был в сознании, когда ее бесчувственную заносили в вагон. Видел, но никто не мешал ей после этого найти меня, связаться, сбежать. Но нет, она, как и всегда, выбрала самый легкий путь – согласилась на все.

Я лежал в больнице, когда туда заявился следователь по делу об ограблении ювелирных магазинов. На тот момент не знал, как меня вычислили, но никого не сдал, утверждая, что все провернул один. Это уже потом мне сказали, что на видеокамерах смогли разглядеть мои татуировки и сообщников. Правда, показания свои я не изменил, как бы сильно меня ни избивали, а потому и сел один, расхлебывая за всех.

Мое же дело о покушении очень быстро замяли. Я прекрасно понимал, откуда росли руки. Нисколько не сомневался в том, что стреляли в меня по указке отца и жениха Ольги. Говорил об этом следователю, но тот лишь отмахнулся. Отчего-то решил, что меня хотели убрать мои же сообщники – об этом и написал в деле, а я уже на тот момент осознал, что спорить бесполезно. Они обязательно отмажутся, а я на себя нагребу еще больше.

Помог отец. Я не хотел к нему обращаться – это было выше моей гордости. Да мы и не виделись с ним с тех самых пор, как он бросил мою мать. Она спилась и умерла, оставив меня, а он… Он продолжал жить так, будто ничего и не произошло. Ненавидел его за это, но иногда приходится переступать через себя. Я и переступил.

Созвонился с ним и сказал, где я. Семь лет, которые я должен был отсидеть, превратились в два года и штраф с огромным количеством нолей. Он выплатил все до копейки, но у него имелись условия. Я вынужден был учиться, сидя за решеткой, чтобы, когда вышел, смог помочь ему в бизнесе. Все сделал, но и у меня были особые требования.

Первое – сеть ювелирных магазинов. Он купил уже раскрученную компанию, в которую входили пять небольших салонов, размещенных по всей столице. Я видел в этом только плюсы, он – новые проблемы, но компанией я занимался сам. Она нужна была мне именно для этого дня, а теперь все, что я делал раньше, рассыпалось прахом.

Мог бы назвать это трусостью, но скорее уж это был инстинкт самосохранения.

Воспоминания всколыхнулись, едва я увидел ее фотографии. Она стала еще красивее. Такая счастливая, довольная жизнью. Знал, что первая ее свадьба расстроилась. Она выбрала карьеру, потому что там ей сулили большой заработок. Намного больше, чем мог дать ее чертов жених. О них писали во всех журналах, где ее и подметило столичное модельное агентство. Курсы во Франции, и ее карьера взлетела – съемки и показы в Европе.

Она стала самой востребованной моделью и, естественно, получила новое предложение руки и сердца. Правда, и здесь карьера взяла верх. Еще бы! Она в роли жены и матери – это ведь смешно. Торговать красотой, телом – то, к чему она всегда стремилась, потому что без роскоши жить просто не могла. Девочка – отцовский проект по зарабатыванию денег.

Она была моим вторым условием. Отец заранее завел дружбу с ее родителем, чтобы в дальнейшем было легче провернуть нашу сделку. Едва поступило предложение, этот мерзавец согласился, не раздумывая. Конечно, это ведь такой шанс – продать свою дочь еще раз и выгодно расширить свой бизнес. Один шанс на миллион.

Но я передумал. Просто передумал в единый миг, когда осознал, что увижу Ольгу уже через несколько минут. Отец нашел выгоду в этом браке и для себя, а потому не желал отказываться от наших планов. Это еще мой сводный брат не знает о том, как сильно ему не повезло. Но он узнает – уже этим вечером.

Отчего-то я радовался тому, что сделал ему гадость. Алексей был еще тем засранцем – под стать Ольге. Разбалованный мажор – вот как я бы его назвал. И неудивительно, что отец не хочет оставлять ему свой бизнес. Но, к счастью, у него есть и нормальный сын. Я.

– Ты понимаешь, в какое неудобное положение меня поставил? – возмущенно спросил отец, едва ворвался в мой кабинет. – Это ведь ты так настаивал на том, чтобы жениться на этой девчонке!

– Успокойся. Я настаивал, я и передумал, – проговорил устало. – Уверен, Алеша против не будет. Они друг другу отлично подойдут. Продажная сука и наркоман.

– Ты что несешь?

– Все, отец, хватит. Мне нужно работать. Иди, устраивай личную жизнь молодым…

Видел по его лицу, насколько он был зол, но то – всего лишь тихая ярость. У него на меня нет рычагов давления, а у меня… Миллион. Месяцы самообучения прошли не зря. Знал о его черновой бухгалтерии. О многом знал.