Месть состоялась, но легче почему-то не стало. Ольга так и стояла перед глазами – ее испуганный взгляд, ее дрожащие губы. Чертовски привлекательная, но любить ее слишком больно. Новой боли я не желал. Тем более что сам собирался расплатиться сполна. Например, с ее отцом. Он ведь так любит свою единственную драгоценную дочурку. Настолько любит, что после свадьбы получит половину общего бизнеса. Бизнеса, который с самого начала принадлежал только ей.

Сейчас

Я вышла на улицу, отчаянно желая снять плащ и пиджак и подставить тело холодному пронизывающему душу ветру. Ничего не слышала, ничего не видела. Слезы застилали обзор, но что я оплакивала? Не знала. Не смогла бы сказать, до конца правильно сформулировать.

Наверное, все же то подобие жизни, которое у меня осталось. Ощущала себя потерянной, раздавленной, больной. Ни единой мысли в голове. Только жестокое от фактически призрака: «Отпущу. Завтра… Или никогда».

Желание провалиться во тьму стало навязчивой, но невыполнимой задачей. Пик отчаяния – я стояла на самой вершине, захлебываясь пустотой. Здесь и сейчас на карту была нанесена моя личная точка невозврата, с которой вопреки всему я просто обязана была сойти.

Ниже уже некуда – имена эта фраза стала ключом, зацепкой. Тем, что повело меня. Нет, еще не вперед и пока не наверх, но хоть куда-нибудь, потому что и дальше стоять здесь – на виду у всех – я просто не могла. Казалось, люди – они видят меня насквозь. Видят ту боль, что давно срослась со мной, а теперь для нее просто не осталось причин и оправданий. Эту боль создала именно я, мне же ее и предстояло убить.

Смахнув слезы, с трудом сфокусировала взгляд на отцовской машине. Водитель смотрел на меня с явной тревогой, но, кивнув ему, я развернулась на девяносто градусов и спешно двинулась дальше по улице, желая как можно скорее раствориться в толпе. Второго шанса сбежать у меня не будет.

Отключив телефон, перешла на другую сторону и успешно скрылась за поворотом. Впереди была круглосуточная кофейня – туда-то я и отправилась, чтобы как следует подумать над тем, как мне дальше жить. Говорят, если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место. Именно этой житейской мудростью я и собиралась воспользоваться.

Грядущие перспективы нисколько не радовали, но после первой чашки кофе я все-таки смогла частично прийти в себя. Новости обескураживали, ошарашивали, выбивали почву из-под ног, но это моя жизнь, и мне в очередной раз предстояло за нее побороться.

Ради чего?

Тяжелый вопрос с не менее тяжелым ответом. Раньше я сражалась в память о той любви, что разрывала сердце, наперекор всем, но теперь… У меня была только я. Только я и моя призрачная свобода, за которую мне предстояло драться до конца.

Так бывает. Я помнила те страшные ощущения, когда с немыслимым отчаянием понимаешь, что тебя сломали. Жестоко, без тени сомнений, без жалости. Сломали, чтобы подчинить, но того, кто разрушен изнутри, уже ничего не волнует, потому что единственным выходом кажется смерть. Смерть – как последнее спасение.

Я часто смотрюсь в зеркало. Привычка, без которой даже из дома ни разу не выходила. Глупая привычка на самом деле, потому что зеркало никогда не скажет правды. Никогда не отразит душу, что разорвана клочьями. Это трудно, почти невозможно – заставить себя подняться. Почти невозможно найти смысл жизни там, где его никогда не было. Почти невозможно, но меня всегда спасали мечты. Мечты и воспоминания.

Закрывая глаза, я путешествовала по миру. Загорала на песчаных пляжах Ямайки, сидела на заснеженных вершинах Эвереста, танцевала танго на улицах Аргентины и гуляла по Вероне в поисках Ромео и Джульетты…

Я мечтала о другой жизни, изо всех сил желая когда-нибудь воплотить все свои фантазии, но единственное, что оставалось неосуществимым для меня все эти годы, – воскрешение Беркута. Он был в моих мечтах. Он стал их неотъемлемой частью, а выходит, я всегда была одна.

Он не умер. До сих пор не могла это осознать, а потому решила принять как данность. Так проще, так легче, другого варианта не дано. Где он был все эти годы, пока я терпела унижения и изо всех сил старалась выжить? Где он был, пока я оплакивала его, даже не имея возможности навестить его могилу? Где он был, пока я сопротивлялась черным мыслям о собственной смерти?

Он жил. Все это время он жил своей жизнью и не думал обо мне. Не думал о том, с чем мне пришлось столкнуться. Не думал о том, что я живу воспоминаниями о нем. Не думал о том, как сильно я его люблю, хоть никто из нас и никогда не говорил об этом…

Любила.

Правильнее будет сказать – любила. Осознание этого пронеслось словно вспышка, зажигая вокруг меня целый мир яркими красками. Я действительно любила, но я любила Беркута. Несносного, несерьезного парня-загадку, который так и остался в моей памяти витиеватыми татуировками и насмешливым взглядом из-под капюшона толстовки.

Я любила воспоминания, а не того, кого встретила сегодня.

Он стал другим. Сейчас я видела это так явно, так отчетливо. Смахнув пелену ужаса, я вновь перенеслась в кабинет, в котором моя жизнь раскололась на до и после…

Неудивительно, что отец не вспомнил его. Там стоял чужой для меня человек. Мужчина, который возжелал жениться на мне, но почему-то передумал. Возможно, до него дошли скандальные слухи обо мне, но это неважно. Важно то, что сегодня там стоял совсем другой человек. Незнакомый мне человек.

Он изменился и теперь не имел ничего общего с моими воспоминаниями. Темные глаза, что всегда смотрели на меня с теплотой, сегодня излучали лишь презрение, а взгляд казался острым, хищным. Губы, что целовали до дрожи, теперь были окрашены неприятной ухмылкой. Волосы, что всегда оставались короткими, получили модную стрижку, но самое главное – Кирилл словно был объят ореолом величия. Казался выше, мощнее. Тот Кирилл, которого я знала, больше не существовал.

Это отрезвило.

Действительно отрезвило и заставило взглянуть на свою жизнь по-новому. Серьезно, мне было неинтересно, с чего он вдруг решил осчастливить меня своим вниманием, как и не хотела я знать, почему передумал.

Моя ниточка к жизни сегодня оборвалась, но я увидела новые нити – ярче, четче. Говорят, если прошлое не отпустить, оно мешает жить. Никогда не задумывалась над этим, но сегодня была согласна с этим высказыванием по всем фронтам. Отчаянно цепляясь за прошлое, я не видела других решений. Теперь же…

Теперь же я не собиралась воевать. Нет, мы пойдем совершенно другим путем. Я эгоистка, а значит, просто обязана думать исключительно о себе. Что там сказал отец этого воскресшего? Что мне предстоит выйти замуж за другого сыночка? Странно – я всегда была убеждена, что отец Беркута давно мертв, а родственников у него нет, но это не меняет моих планов. Я выйду замуж во что бы то ни стало – теперь понимала это отчетливо. Я выйду замуж и получу свободу.

– Простите, вам повторить кофе? – обратился ко мне официант в странном длинном зеленом фартуке.