что нужно. Про меня и обряд ничего не говори, даже близким друзьям, – напутствовала Аника.

– Ты что же, прямо к берегу придешь провожать? Или встретимся где-то? – Ивар нервничал. Нет, он не сомневался в своем выборе, но на сердце было неспокойно. Всё же не так он представлял себе этот день.

– Может, и к берегу приду, а, может, и нет, – прошептала Аника. Сейчас она не выглядела смелой и сильной, скорее наоборот – маленькой и слабой. Деревня и близость Океана явно пугали её, и Ивару хотелось спрятать отшельницу в своих объятиях.

Глава 8.

Они разошлись за крайними домами в разные стороны: Ивар направился сразу к пристани, Аника скрылась за серыми постройками. Главная площадь гудела, несмотря на почти середину дня. И скоро Ивар понял – почему. У пристани стоял корабль. Его корабль. Он, сын Кмара, станет самым молодым капитаном за последнюю сотню лет.

Собирая взгляды зевак, Ивар медленно шёл к каменным ступеням, уходящим в море, и не верил своим глазам. Его друзья позаботились обо всем – корабль уже ждал своего капитана, на борту суетились члены команды. С берега на борт передавали бочки с водой и мешки с припасами. Даг стоял на пристани и отдавал четкие команды грузчикам, Муса принимал и распределял груз на корабле.

Ивар осматривал корабль, как любимую девушку: гладкое дерево, высокие мачты и выбеленные паруса, наверняка и палуба натерта до блеска. Он сам отбирал каждую досочку, помнил тепло дерева, любил этот корабль всем сердцем. Волны легко бились о борт, желая поскорее получить судно в свои ласковые руки, но Ивар не спешил.

– Капитан! – услышал он крик с палубы.

– Да, это я, – проговорил Ивар строго, рассматривая тех, с кем отправится в своё путешествие. Он знал каждого поименно, с каждым говорил когда-то.

– Команда сама собралась, как только корабль причалил, – проговорил Даг, подходя к другу. – Мы с Мусой не стали никому отказывать, отличные моряки ведь.

– Спасибо, – Ивар крепко пожал руку товарищу и поморщился от боли, когда тот хлопнул его по плечу.

– Муса! – Даг махнул рукой черноволосому, – спускайся. Надо поговорить.

Друзья оставили корабль на попечение матросов и сквозь толпу направились к дому Ивара. Повисло мрачное молчание. На лицах друзей Ивар видел усталость, тоску и тревогу, которую невозможно выразить словами. Они будто бы знали страшную тайну, но не могли никому рассказать. Первым тишину нарушил Муса:

– Такой бури, как в эти две ночи, давно уже не было. И что-то подсказывает мне, это не просто капризы природы, – он положил руку на плечо Ивара и продолжил, – расскажи нам, что произошло. Чего от тебя хотела отшельница?

– Она просто помогла мне, – пожал плечами Ивар. – Так надо было, лесные духи дали совет и карту, – он задрал рукав, чтобы показать друзьям свои раны. – Теперь я точно знаю, куда надо плыть. И даже если захочу забыть направление, то не смогу.

– Это отшельница сделала? – Даг от ужаса так широко раскрыл глаза, что они стали круглыми, как луна.

– Да. Так надо было. А я терпел. Ради надежды.

– Значит, легенды всё же не врут… – задумчиво протянул Муса. – Ивар, ты так и не надумал взять нас с собой?

– Вы останетесь тут. Со мной пойдут только те, кто готов умереть, кто не держится за берег. И даже если вы оба готовы пожертвовать своей жизнью, то я не готов видеть, как вы погибаете. У Дага семья, он им нужен здесь, живым. А ты, Муса… К тебе у меня будет две личных просьбы. Во-первых, позаботиться о моей матери и бабке, они одни не справятся.

– А во-вторых? – поторопил Муса, видя, как Ивар погрузился в мысли.

– Аника. Присмотри за ней. Вернее… Береги.

– Отшельницу? Не понимаю, – Муса остановился и придержал Ивара, чтобы лучше видеть лицо товарища.

– Любовь, – только и сказал Ивар. Чуть подумал и добавил, – это непонятно и странно, но мы любим друг друга.

Даг и Муса остановились в недоумении, пока Ивар продолжал размеренно шагать вперед по направлению к собственному дому, чтобы увидеть его в последний раз, чтобы самолично принести матери страшную весть. С неба упали скромные капли дождя, редкими, хромыми ударами окропляя мостовую.

– Ты серьезно? – догнал товарища Даг. – Как такое вообще могло… А твой обет? И что теперь?

– Да ничего, Даг. Ни-че-го. Я уйду в море, отыщу жемчужину, вернусь, и мы все будем счастливы.

– Будем ли? – тихо выдохнул Муса, поравнявшись с друзьями.

Никто ему не ответил. То, что раньше казалось смелой, героической затеей, достойной настоящего мужчины, теперь оборачивалось личной трагедией для каждого из них. И сколько ещё людей зацепит волной этих страданий – неизвестно. Но если такова цена…

Вместе друзья зашли и в дом Ивара, там их уже ждали. В большой комнате, служившей сразу и кухней, и столовой, и даже гостиной, было слишком тепло и светло. Настолько непривычно, что Ивар не узнавал знакомую с детства мебель и утварь. Мать возилась у плиты, а бабка сидела подле окна с вязанием. Последние лет двадцать именно так она проводила почти все дни – в хлопотах по дому и вязании, даже на улицу почти не выходила. У Ивара защемило сердце: он единственная опора и защита этих одиноких женщин. Как они справятся с жизнью без него?

– Ивар, внучек… – бабушка с трудом поднялась, откладывая вязание и шаркая подошла к нему. – Значит, сегодня уходишь в море?

– Да, бабуль. Ухожу.

– Корабль красивый у тебя. Я сама-то не видела, а мальчишки соседские рассказали уже, забегали за пирожками. Ты-то ни позавчера, ни вчера домой не пришёл… – бабушка подмигнула Ивару и обняла. – Жену, может, себе нашёл, а?

– Нашел, бабуль. Как вернусь, так сразу и женюсь, – вдруг охрипшим голосом проговорил Ивар, косясь на Дага и Мусу, занявших стулья по обе стороны стола.

– Хорошая хоть девушка?

– Самая лучшая. Тебе понравится, обещаю.

– Слава Богам и Океану. Кмар был бы рад, – старушка вздохнула и медленно вернулась к окну.

Ивар ждал, что скажет мать, но она так ни разу и не повернулась к нему, будто бы его тут и не было. Напряжение нарастало, словно перед бурей или грозой. Муса постукивал пальцами о столешницу, Даг крутил в руках пирожок. Никто не решался говорить.

– Мам, – начал Ивар, но женщина остановила его жестом, резко повернувшись. На её лице читалась боль и отчаяние. Говорят, что материнское сердце чуткое и знает многое наперед – в правдивости этих слов теперь никто не сомневался.

– Ивар, сын. Ты пришёл с плохой