цвета. Классический цвет для такой вещи. Только обложка – цельная. А раньше, еще на старые записные книжки на бумажную обложку надевалась кожаная или какая-нибудь из заменителя обложка.

У кого-то они пылятся, и висят в них буквами разные ненужные уже записи.

Раньше у порядочного советского человека всегда лежала в пиджаке во внутреннем кармане записная книжка и ручка, или же карандаш: всегда есть что пометить и записать. Вот в ящике письменного стола я нашел записные книжки разных времен: дедушкину, отцовскую и мамину. Дедушкина книжка серая в мелкую-мелкую клетку. Почти ничего в ней нет. Какие-то каракули на первых почти отклеенных страницах. Я помню, как я эти листы выдрал давно, и стал книжкой пользоваться сам, еще в детстве. Я присвоил ее себе. Но прослужила она мне недолго, поскольку страницы в ней рассыпались, да и записать там что-либо было неудобно, совсем крохотная.

Как я узнал, что это дедушкина записная книжка? Родители сказали. Потом я находил и исследовал мамину книжку. Мамин почерк я вообще разобрать не могу. В книжке были адреса и фамилии людей, с которыми мама была как-то связана в молодости, может в студенчестве. Были еще в этой записной книжке переписанные песни советских исполнителей. Весело все это смотрится. По-доброму.

Записная книжка представляет собой такое зеркало в прошлое, крошечное, но в нем подмечены всегда интересные штрихи. Часть жизни наших родителей. То, что они записывали в книжечки, то они видели и чувствовали, – они так жили. Сравните, например, блокнот современного подростка, или свой блокнот, с записной книжкой ваших родителей, и вы увидите – у себя, может названия групп, которые вам нравятся, написанные витиевато, и рисунки, если вы любите рисовать. У родителей вы увидите – названия ансамблей, которые им нравятся и переписанные от руки песни. Разные по сути уже эпохи отражены, а пишут об одном разными словами: о любви, любимые песни, стихи, конечно же, адреса друзей и подруг, – с кем-то когда-то знакомились, вместе ездили «на картошку», служили в армии, учились.

Я подумал и пришел к выводу – что записные книжки наших родителей духовно богаче. Они умели любить, не боялись проявлять чувства. Мы, молодые, судя по тому, что мы записываем для себя и зарисовываем – беднее, ограниченнее, часто выглядим.

Отцовская записная книжка тоже имела обложку зеленого цвета. Там были адреса и телефоны его родственников, и дни рождения их. Причем дни рождения почти не соответствовали реальным датам. Во вкладке лежит от руки написанная молитва, сложенный вчетверо листок в клетку. Это его бабушка туда положила ее, в записную книжку. И там она так и лежит вся пожелтевшая. После, правда, отец переложил листок к себе в кошелек. С этой молитвой связан один прикол – и смех и слезы: когда мой отец пил и деньги заканчивались, то он тщетно лез в кошелек и говорил: «Ничего нет! Денег нет! Одна молитва!»

Молитву эту переписала моя мать на новый листок. Или на несколько листков. Что это все значит? Сакральная сила слова, полагаю. Она есть, и в этом я твердо убежден.

Находил я также и просто ничьи блокноты, которые лежали и пылились. Часть из них на бабушкиной квартире, что на Горном поселке. Наверное, их покупали впрок, чтоб были. Интересную вкладку в одном из блокнотов я обнаружил – схему московского метрополитена за 1989 год. Сравнил ее с нынешней схемой…

Я с самого детства очень аккуратен во многих вещах, особенно во всякой канцелярии. Так заводил я множество блокнотиков и записных книжек, и тоже что-то записывал, рисовал в них. Потом, правда, выбрасывал, за ненадобностью.

А еще, помните, школьники заводят целые тетради-анкеты, так называемые. И ты, читатель, наверное, тоже писал в такой «анкете» разные стихи и рисовал. Иногда похабщину, но ты познавал мир. Ведь было такое? Матерные четверостишия и тому подобное? Не знаю как у тебя, а у меня было, когда я учился в школе. И у родителей наших тоже было. Разве что похабщины не было, или было ее куда меньше. Всегда было одно – люди выразиться пытаются самым старым способом – записывают; и таким образом как бы пробуют себя писателем, летописцем. В конце концов, кто знает, что останется от нашей цивилизации: библиотека Пушкина, или тетрадка в клетку с дворовыми стишками девятиклассника.

Сейчас у меня лежит блокнот на полке, о котором я обмолвился выше. Болотного цвета все же он – я рассмотрел внимательней, не зеленого. В нем у меня те же номера телефонов, адреса, и прочая мелкая информация о чем-либо; пометки всякие нужные мне.

Что касается вкладок и других бумажек: часто, когда мы перебираем вещи какие-то: фотографии старые, книги, то из них выпадают то деньги, то листки календарные с рецептами – все это есть привет из прошлого. Наш взгляд заостряется, и мы сидим и рассматриваем листик, и начинаем вспоминать что-то из нашего прошлого. В моем блокноте (я специально проверил) лежит черная карточка со скидкой на покупку, такая же карточка и тоже черного цвета, дающая пятипроцентную скидку на одежду в «Tom Tailor», – не знаю, откуда она у меня взялась, – я не хожу в такие магазины. Лежит билет на концерт, сделанный на плохой бумаге; на этом концерте я был четыре года назад. Это был единственный концерт одной замечательной группы в нашем городе. Надпись и рисунок все расплылись на билете. Визитка вложена предлагающая выполнить курсовую, реферат и перевод на заказ; указаны телефоны и е-mail. Еще одна визитка фирмы «Нептун-Сервис». Фирма предлагает фильтры очистки воды и тому подобное. Визитка на мужские костюмы есть у меня в блокноте. Ну, откуда эта, – я знаю. Я у них покупал себе костюм. Надо сказать недорого взяли. Вложена в блокнот и просто свернутая бумажка, на ней номер телефона и подпись: «Настя». Я долго думал кто это. Но так и не смог вспомнить. Время идет, и оно многое стирает, особенно те вещи, которым присуща некая мимолетность. И так проходит год, другой, а записки все лежат, и живут своей жизнью…

От всего этого веет ушедшей эпохой, или начинает веять; и уже ветер шелестит ушедшим временем: десятилетиями и годами.

ВОЛЕЮ МЫСЛИ

Разные мои знакомые, товарищи, приятели, по воле моей прихоти собрались в моей памяти вместе разом. Я их всех так часто вижу.

Андрей повстречал на пляже активных гомосексуалистов. Он прошел мимо них в своих черных плавках, скосив в сторону глаза. Те, двое, стояли возле самой воды и нагло осматривали идущего Андрея,