Но пришли враги. Потоптали бабушкины травы, потоптали жизнь…

Шепот затих. Под одеялом ничего не видно. Но девочка чувствует, что бабушка наклонилась над ней.

– Милок, ты не спишь?

Нельзя отвечать – бабушка разговорится. А нужно, чтобы она уснула скорей. У Кондруненко уже, наверное, все в сборе и ждут.

И вот в баньке стало совсем тихо. Не скрипит лавка. Замолк сверчок. Ровно, чуть всхлипывая, дышит бабушка.

Лара встает и бесшумно подходит к ней. В темноте не различишь бабушкино лицо. Только смутно белеет платок, которым бабушка на ночь повязывает голову.

Девочка нежно кивает этому платку: «Баб! Прости, что я тебя оставляю, но иначе я не могу».

Лара вылезает в окно, чтобы не открывать скрипучую дверь.

Из будки навстречу девочке выбегает Дружок. Он машет лохматым хвостом, он лижет Ларину руку.

Но он не визжит. Он умный. Он понимает, что беглянке нужна тишина.

Весенняя ночь пахнет прудом, березовым листом, распаханной землей.

Все небо в звездах. Они одни и те же, что над Ленинградом, что над Печеневом. И можно поговорить с мамой, глядя вон на ту звезду: «Мама! Я ухожу. Ухожу воевать! Ты понимаешь меня, мама?»

Большая, самая близкая к земле голубоватая звезда ласково мигает. Она как бы передает мамин ответ: «Да, доченька, да!»

Теперь в последний раз обернуться.

Дух захватывает – до чего же огромен сияющий звездный простор! И какой маленькой-маленькой кажется Ларе отсюда бабушкина избушка.

Почему это так? Может, ночью все по-другому, а может, сама девочка выросла за эту ночь?

Прощай, детство! Бабушка, дорогая, любимая, родненькая, прощай!

Партизанский край начинался за озером Язно. По одну сторону озера – фашисты, по другую – cоветская власть.

Переправу через озеро день и ночь охраняли партизанские часовые. Попасть на паром мог только тот, кому был известен пароль.

За озером, то упираясь макушками в небо, то проваливаясь в болота, тянулись леса. Перед каждой деревней – живой зеленый заслон.

Штаб 6-й Калининской бригады майора Рындина стоял в деревне Кривицы. Жили партизаны тесно: в одних избах с мирным населением. Только у разведчиков была своя отдельная изба.

В это утро в избе разведчиков шло совещание. Говорил сухощавый, невысокого роста, смуглый человек – начальник бригадной разведки Котляров.

– Ну что ж, товарищи, – сказал он негромко, – надо разгрызть этот орех.

Все разведчики понимали, что под «орехом» начальник подразумевал деревню Орехово. Вчера стало известно, что в Орехово немцы согнали крестьянский скот. Ограбили крестьян, лишили их коров-кормилиц. Отряд Карпенкова вызвался отбить у грабителей их добычу. Но ему нужны были данные: где расположены немецкие орудия, где расставлены посты. А достать эти сведения – «разгрызть орех» – было трудной задачей: Орехово усиленно охранялось.

– Разрешите мне, – сказал Федя.

Его любили в разведке и за смелость, и за веселые шутки.

– Говори! – кивнул ему Котляров.

– Девке легче пройти, – сказал Федя. – Может, мне нарядиться девкой? Напялить юбку вместо штанов?

Разведчики захохотали.

Шутка шуткой, но в Фединой шутке была и правда. В военное время в деревне на счету каждый парень. Чужого узнают сразу. Девушке легче пройти. Но девушки-разведчицы сейчас на заданиях и вернутся через два-три дня. А медлить с Ореховом нельзя.

Все с интересом ждали, что ответит на Федину шутку начальник. Но в дверь просунулся ординарец Сараев и сказал, что командир бригады срочно вызывает Котлярова в штаб.

Штабная изба помещалась на самом краю деревни. Она была новая и светлая: в горнице четыре окна.

На улице перед штабной избой топтался голубоглазый паренек. Он было приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть в окошко, но, увидев Котлярова, сконфуженно отошел в сторону.

– Это Петька Кондруненко сестру высматривает! – объяснил Котлярову Сараев. – К нам пополнение пришло. Потеха!

– Почему потеха?

– Так это же девчонки. Самая мелочь. На заставе, дожидаясь проводника, они знаете что делали? В камешки играли! А тоже в партизаны хотят.

Перед столом, за которым сидели комбриг Рындин и командир отряда «Буря» Ахременков, переминались с ноги на ногу три девочки. Лара сразу узнала комбрига: голубые глаза, русые волосы, нос с горбинкой, высокий лоб…

«А это я, которую вы посылали в Тимоново. Ну, вспомните же меня, пожалуйста, вспомните!» – просили комбрига девочкины глаза.

Но комбрига больше интересовала лежавшая на столе большая карта.

– Как вы решили? – спросил Котляров.

– Решать будем вместе. Я им объяснял, что принять их в бригаду не можем: возраст не тот. А они свое твердят: «Все равно партизанами будем». В разведку просятся. Знают местность. Что скажешь? Разведка по твоей части.

Котляров оглядел девочек: ну до чего же тощие!

У старшей упрямый подбородок. Вот кто первая заводила среди подруг. Девочка справа – сестра Кондруненко. Те же голубые добрые глаза. А эта, кудрявая, видимо, сирота. Новое платье ей справить некому. Старое платье, из которого девочка выросла, надставлено куском другого цвета. Наверно, выкроили этот кусок из бабкиной юбки.

– Ты самая младшая? – спросил Котляров.

Лара покраснела. Откуда он это узнал? Ведь она выше Фроси, хотя и на год моложе.

К счастью, ей не пришлось отвечать. Дверь распахнулась, и в избу вошел Карпенков.

– Ты что, разведка, из меня жилы тянешь? – напустился он на Котлярова. – Чего ты ждешь? Чтобы немец перерезал всех коров?

– Сейчас мне послать некого и не к кому, – сухо ответил Котляров. – Своих людей в Орехове у нас нет.

– А у меня есть тетя в Орехове.

Это сказала Рая. Она чуть-чуть подалась вперед и радостно повторила:

– А у меня есть тетя в Орехове!

– Ну и молодец эта твоя тетя! – обрадовался Карпенков. – Тетя соображает, где надо жить.

«Что, если мне девкой нарядиться», – вспомнил начальник разведки Федину шутку. Что ж! Видно, судьба.

– В Орехово надо идти вдвоем, – сказал Котляров. – Одной не справиться. А что вы, девочки, скажете, если вас спросят, почему именно сейчас вы надумали навестить свою тетю?

– Скажем: за семенами, – быстро нашлась Лара. – Сейчас все на огородах сажают, и мы хотим сажать.

– А ты смышленая! – Комбриг посмотрел на нее в упор и прищурился, словно что-то вспоминая.

– Девочки, – сказал Котляров, – мы подумаем, посоветуемся. Подождите пока на улице.