– Итак, ты на месте?

– Да, – отвечаю я, нервно оглядываясь по сторонам. – Кажется, Джиллиан Бишоп сейчас у себя дома. Я слышу шум, исходящий из окон ее кухни.

– Хорошо, – дребезжит голос Зета в моем наушнике. – Не прерывай связь и спрячь телефон в карман куртки, чтобы я мог слышать ваш разговор.

– Что-то мне не по себе, – вздыхаю я, переминаясь с ноги на ногу у крыльца одноэтажного дома. – Что, если уборщица раскроет обман? Вдруг она…

– Джек, соберись, – прерывает меня низкий рокот. – Нам нужно выяснить новые детали, чтобы мы могли двигаться дальше. Я уверен, что человек, проработавший в госпитале Хайден Крик столько лет, может рассказать нам много интересного.

– Но я совсем не похож на журналиста. Черт… – я прикрываю глаза и заставляю себя успокоиться. – Я понятия не имею, как мне нужно себя вести.

– Будь вежлив, но настойчив. Именно так себя ведут репортеры.

– Ладно, – я открываю глаза, делаю глубокий вдох и шагаю к невысокой деревянной двери. – Будем надеяться, что мне повезет.

Я робко стучу, после чего напряженно прислушиваюсь к тому, что происходит в доме. Шум на кухне резко стихает, после чего до моего слуха доносятся торопливые шаркающие шаги.

– Не переживай, Джек, я помогу тебе, если ты зайдешь в тупик.

– Надеюсь на это.

Линялая входная дверь открывается с протяжным скрипом, и прямо передо мной возникает растерянное лицо приземистой старушки. Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга, пока я не осознаю, что должен представиться первым.

– Добрый день, – сухо кашлянув, говорю я, протягивая свою ладонь. – Меня зовут Джек Хансон.

– Какого черта ты называешься своим настоящим именем? – возмущенно шипит динамик внутри моего уха, но уже слишком поздно, чтобы поворачивать назад.

Старушка не слишком охотно жмет мою руку, пока я стараюсь собраться с мыслями и унять некстати проклюнувшуюся нервную дрожь.

– Я приехал из Чикаго, чтобы взять интервью у местных жителей, наблюдавших своими глазами трагедию, произошедшую в городской лечебнице много лет назад. Наше издательство заинтересовано в том, чтобы…

– О, – возбужденно всплескивает руками старушка, и ее лицо тут же заметно оживляется. – Конечно, тот жуткий пожар… Я буквально предчувствовала, что к годовщине трагедии кто-то этим непременно заинтересуется. Прошу, проходите!

Она радушно улыбается, отступая в сторону, и я проскальзываю в темную прихожую, изрядно обветшалую и пропахшую собачим кормом. Но едва я делаю еще шаг, как мне в ноги бросается серый пушистый комок, а вслед за ним откуда-то сбоку с громким лаем выскальзывают еще два небольших пса, полностью поросших курчавой длинной шерстью.

– Мальчики, – укоризненно прикрикивает уборщица, и собаки послушно отступают в сторону. – Разве можно себя так вести с нашим гостем?

Я брезгливо отряхиваю обслюнявленную штанину и остаюсь на месте, не решаясь двигаться дальше. Заметив мое смущение, старушка призывно кивает, подзывая меня за собой.

– Проходите, прошу вас! Не желаете ли чаю?

– Нет, спасибо, – быстро отвечаю я, переступая невысокий порог гостиной. – Давно вы живете здесь?

– Почти всю свою жизнь, – вздыхает Джиллиан, указывая пальцем на большое черно-белое фото в массивной раме, украшающее одну из стен гостиной. – Мы с мужем переехали в этот дом сразу после свадьбы. Увы, он умер два года назад, и теперь я осталась здесь совсем одна. Конечно, без моих мальчиков мне было бы совсем грустно.

Она улыбается и треплет за большое пушистое ухо одного из псов, отирающегося у самых ее ног.

Я осторожно присаживаюсь на край старомодного дивана и оглядываюсь. Гостиная выглядит бедной, а мебель давным-давно обветшала и выцвела, однако несмотря на это комната кажется чистой и опрятной.

– Я слышал, что в лечебнице вы трудитесь уже много лет?

– О да, – старушка кивает и усаживается в большое кресло, застеленное плюшевым пледом. – Мне было немногим больше тридцати, когда я устроилась в госпиталь уборщицей.

– Спроси у нее, находилась ли она в здании в ночь пожара, – гудит Зет.

Я деловито откашливаюсь и делаю вид, что собираюсь записывать что-то в свой карманный блокнот. Собаки, радостно крутящиеся вокруг кресла хозяйки, мешают мне собраться с мыслями и сосредоточиться.

– В тот день, когда произошла трагедия, была ваша смена?

– Да, – она грустно вздыхает. – Я до сих пор отчетливо помню тот вечер. Я закончила уборку к восьми часам, когда на улице было уже совсем темно. Я переоделась в раздевалке для обслуживающего персонала, взяла свою сумку и спустилась на первый этаж. За окном в тот день творилось что-то невообразимое: снег так и мел отовсюду, ветер хлестал в лицо… Обыкновенно я возвращаюсь домой на последнем вечернем автобусе, но в тот раз он так и не пришел из-за метели.

– Как же вы добрались домой?

– О, меня подвез охранник, – уборщица откидывается на спинку кресла и приглаживает свои седые волосы. – Такой хороший парень, всегда готов прийти на помощь. К сожалению, на полпути мы застряли: его машина увязла в сугробе, и он не смог вернуться в госпиталь. Кто знает, что было бы, если бы он все же сумел проехать. Знаете, Джек, в ту ночь была как раз его смена.

– Значит, вы с охранником добирались до дома пешком?

– О да, – она кивает и делает тяжелый вдох. – Представьте себе, мы брели по сугробам почти полтора часа. Никогда в жизни я так больше не замерзала! Бедный мальчик едва ли не тащил меня на своих плечах под конец, эта жуткая прогулка лишила меня последних сил.

– Что было дальше?

– Мы добрались до моего дома только к полуночи. Мы были такими замерзшими и несчастными… Я предложила ему горячего чаю, мы укутались в одеяла и почти час просидели здесь, в гостиной, пытаясь отогреться. Затем он сказал, что попытается вернуться в госпиталь, а я ответила, что это самая ужасная затея из всех, которые он когда-либо придумывал.

– Он так и не вернулся в лечебницу Хайден Крик в ту ночь?

– Нет, – она качает головой, и в ее глазах проскальзывает странная тоска. – Метель неистовствовала до самого рассвета, и мы смогли покинуть дом лишь ближе к восьми утра, когда дороги наконец расчистили. Тогда мы и узнали об этом кошмаре… Весь город гудел, не в силах поверить в случившееся.

В моем наушнике царит полнейшая тишина, не слышно даже привычного клацанья клавиш, и я понимаю, что Зет напряженно вслушивается в слова старушки, пытаясь не пропустить ни одной важной детали.

– Что на самом деле произошло в лечебнице в ту ночь? – спрашиваю я, демонстративно чиркая ручкой по чистому листу блокнота. – Возможно, в городе ходили какие-то слухи, кто-то строил догадки?

– Люди много чего говорили, – отвечает Джиллиан, ласково поглаживая серого пса. – Но все было понятно уже в первый день после пожара. Старое здание, старая проводка, электрические обогреватели в угловых палатах на втором этаже… Знаете, Джек, в этой части здания зимой очень холодно. Неудивительно, что возгорание произошло именно там.