— Печально. Ну что ж, если передумаете, в этой больнице я работаю до конца года по понедельникам, средам и четвергам с 16 до 4 утра. Заходите. Если меня вдруг не будет на смене, спросите у любого врача: «Где Харон?». Они помогут вам меня найти.

— Харон? — Его имя вызвало у нее улыбку. Совсем не подходящее имя для врача.

— Да-да. Ирония, бессердечная сука. А вас зовут Лилит, да?

— Откуда вы знаете?

— Случайно подслушал, когда вы с родителями говорили. Ладно, я побежал. Хорошей вам ночи.

— И вам. Спасибо огромное за обувь.

Он убежал, а она направилась на парковку, шаркая подаренными тапочками. Там заслуженно получила втык за то, что пропала. Потом, когда отец принюхался, получила и за курение. Пока они ехали домой, ей прочитали нудную лекцию о вреде курения, но она особо не слушала. Так странно, меньше часа назад, она думала, что жизнь рухнула, что пришла такая беда, с которой справиться не получится. А сейчас все так хорошо, спокойно. В кармане завибрировало. Она достала его из кармана. Сообщение. От Дэна. Она смогла понять это только по фото, что у нее на него стоит, но самого сообщения не прочесть. Телефон разбит в хлам. Ответить ему она тоже не может. Громко вздохнув, она убрала телефон обратно. Он тут же завибрировал вновь. Она не могла ему ответить, поэтому решила оставить это на завтра, мысленно пожелав ему сладких снов. Хотя вибрировал телефон в эту ночь часто, но она уже не слышала этого, так как крепко уснула.

Плоды воспитания

Дэн набирал сообщения вновь и вновь. Сообщение за сообщением, но ни на одно не получил ответа. Его пожирали стыд и злоба. Стыдился он того, как с ней поступил, а злился на себя. И с каждым сообщением эти чувства усиливались. Все меньше казалось бредовым предположение о том, что из-за этого она его бросит. Но ничего сделать он с этим не мог. Оставалось только глушить эти чувства выпивкой. Он выпивал все больше, к двум часам ночи допившись до невменяемости.

Он лежал на постели родителей и перечитывал все сообщения, что отправлял Лилит, и на которые не получил ни единого ответа. «Могла бы, сука, хоть что-нибудь написать! Хотя бы из уважения. Но нет, мы будем играть в молчанку. Надменная тварь!». Алкоголь смог уничтожить стыд, вернее, смог превратить его в еще большую ненависть. Он сел на постели и гневно зарычал, словно животное, потер лоб. В голове была каша и непреодолимая злость. Встав с постели, он схватил альбом, который они не так давно рассматривали вместе, вытащил оттуда фото с Новаком и смял его в ладони. «Это ты во всем виноват! Почему ты не можешь просто исчезнуть из моей жизни?!». Открыв окно, он выбросил фото на улицу. Резким порывом уличный воздух ворвался в комнату, обдав его ледяными каплями дождя. Ливень барабанил по крышам, подоконникам спящего дома, заглушая его странный хохот. «Вам твари, наверно, весело меня мучить, да?! Что ты, красоточка, что ты «вроде как друг» надо мной издеваетесь. Привязываете, а потом бросаете, как какую-то игрушку». Он взял пустую бутылку из-под вина, которое они выпили с Лилит, и выкинул ее так же в окно. Вылетев в окно, бутылка приземлилась на асфальт, громко разбившись. Даже дождь не помешал ему это услышать. Следом отправилась вторая бутылка, а позже и бутылка коньяка, который он выпил в одиночку. «Чтоб вы все сдохли! Ненавижу!».

Он сел на корточки и просто смотрел на улицу. Лицо его было обезображено странной улыбкой, кривой и несогласующейся с выражением его лица. Брови его были сдвинуты, выражая ту бурю, что разразилась в его душе. Но улыбка была от уха до уха. Странное злобно-бешеное сочетание.

В квартиру кто-то вошел — раздался знакомый звук открытия двери. Потом в квартире раздался звонкий женский смех. Тоже до боли знакомый — его матери. Потом — незнакомый мужской голос. Дэн, покачиваясь, вышел в коридор и застал отвратительную картину. Его мать была ничуть не трезвее его. Ее огненно-рыжие волосы были спутаны. Алая помада смазана, тушь осыпалась, создав впечатление грузных синяков под глазами. Узкая юбка была задрана настолько, что было видно трусы. Один черный чулок сполз до колена. Еле-еле она сняла свою короткую шубу, под которой была криво одетая кофта с глубоким вырезом. Из-за того, что надели ее неправильно, она на обозрение выставила кружевное белье. Рядом с ней стоял парень, почти того же возраста на вид, что и Дэн, может, на год-два старше него, но не более. Такой же пьяный. Своими руками он то поглаживал ее за бедро, то за талию, и все норовит залезть под трусы, при этом что-то неустанно нашептывая его матери, нетвердо стоя на ногах. Парочка эта не сразу заметила Дэна, стоящего в дверях.

— Дэн! — воскликнула мать, заметив его. — Ты почему еще не спишь?

— Да вот… ждал, пока ты соизволишь домой прийти.

— Ты что, пьян?! — сказала она, подметив, что и он стоит покачиваясь.

— Как и ты.

— Я думаю, детям уже давно пора спать, как ты считаешь, малыш? — обратился к ней тот паренек, намекая, что стоит Дэна спровадить.

— Закрыл свое хлебало, сученыш, и вышел вон! — наорал на него Дэннис. Парень на этот никак не среагировал, лишь отпустил короткий смешок.

— Какой непослушный у тебя ребенок, — протянул паренек и демонстративно, гладя в глаза Дэну, залез к ней в трусы всей рукой. Она вздрогнула, а потом издала короткий стон.

«Что-то похожее я уже видел» — пронеслось в голове Дэна. В памяти его всплыли те эпизоды детства, от которых он всю свою жизнь убегал. И он считал, что убегал успешно до этой минуты. Сразу в голове появилась картина: ему лет десять, такая же темная ночь, отец непонятно где, чужой мужик. Она так громко стонала, что разбудила его. Он поднялся с постели и ведомый любопытством заглянул в ее комнату, немного приоткрыв дверь. Она сидела верхом на незнакомом ему мужчине. Голая, вся от пота блестящая. Он отчетливо видел член этого мужчины, усыпанный вздутыми жилками, как он входил и выходил из нее, пока она на нем прыгала. Отвратительное зрелище, от которого его чуть не стошнило. Но это был не конец. Она увидела, как ее сын подглядывал из чуть приоткрытой двери, и вместо того, чтобы смутится, испугаться или хоть как-то прикрыться, она, встретившись с ним взглядом, улыбнулась. И тут же ритм ускорился.