– Благодарю вас, милорд. Я не могу принять вашу милость!

Вот оно: снова облик добропорядочной мемсахиб скрыл ее истинное лицо. Она никак не может решить, кем хочет быть. Или просто не знает, что у нее есть выбор, подумал Джулиан.

– Я мог бы запросить высокую цену. – Он положил руку на ее шею, под тяжелый узел волос. Джулиан не мог удержаться, ему хотелось изумить ее так, чтобы вся чопорность слетела с нее. – Или предложить другую договоренность. Еще более интересную.

Ее глаза расширились, затем прищурились.

– Вы находите меня забавной?

– Да, – сказал он и рассмеялся. – И это тоже.

В дверь постучали. Джулиан неохотно отпустил Эмму.

– Если вы решитесь уехать, то следует это сделать не откладывая.

По крайней мере, хоть одного человека ему удастся отправить из этого города.

– Понимаю. Хотя не думаю, что Линдли попытается силой заставить меня выйти за него. В резиденции я в полной безопасности. – Замявшись, Эмма взглянула Джулиану в лицо: – Но вас ведь не это тревожит?

Джулиан склонил голову в безмолвном ответе. Она слышала разговор за обедом и хорошо знает его тревоги.

– Думаю, я бы могла принять от вас временную ссуду, – медленно продолжила она. – Я стану совершеннолетней через три недели, так что вам не придется долго ждать.

Выпрямившись, Джулиан бросил марлю в таз.

– Караван в Калькутту отправляется завтра днем. Вы сможете быстро собраться? – Эмма кивнула. – Хорошо. Я приму меры сегодня же вечером. Вы должны быть готовы к полудню, я зайду проводить вас.

В Калькутте безопасно, думал он. Город удобно расположен, там находится правительство и много европейских отрядов. После волнений в близлежащем Барракпоре они находятся в постоянной боевой готовности. Если Эмме не удастся немедленно заказать каюту, то Калькутта все же будет превосходным убежищем.

– И я не увижу вас снова? Я имею в виду потом.

Вопрос вывел его из задумчивости. Джулиан взглянул на Эмму. Какая она юная. Он попытался представить ее в Лондоне, танцующей, потягивающей шампанское, сплетничающей в театре, аплодирующей на скачках. То был далекий, почти ирреальный мир, Джулиан и себя там уже не мог представить. Вместо этого он внутренним взором увидел Эмму в саду Эвершамов: с испуганными глазами, одну, в темноте, овеваемую горячим ветром.

У него вдруг зашевелились волосы на затылке. Джулиан раздраженно потер шею. Он не верил в предчувствия.

– Надеюсь.

Его тон, должно быть, выдач что-то, поскольку Эмма нахмурилась.

– Почему вы не уезжаете из Дели? Если вы считаете, что здесь небезопасно…

Он покачал головой. Это не тот разговор.

– Пойду поищу Меткафов.

А потом он займется поисками Линдли.

Завтрак был до неприличия обильным – бараньи отбивные, круглые хлебцы с карри, яйца-пашот, почки на тостах. Второй гость на позднем завтраке у резидента, мистер Баркли Хоузгуд из Мхоу, без конца подливал себе кларет. Эмма никогда не видела, чтобы пили до полудня. Двое слуг, видимо, тоже. Они позвали товарищей, и те, делая вид, будто помогают сервировать стол, смотрели на гостя во все глаза, а потом выскочили, давясь смехом.

С другой стороны, это она могла быть объектом насмешек. Ведь у каждого входящего Эмма спрашивала:

– Для меня нет записки?

– Нет, мемсахиб, – важно ответил очередной слуга, смахивая со скатерти невидимые крошки. – Рано, мемсахиб, еще очень рано для записок.

– Да, я понимаю, – пробормотала Эмма. Глупо чувствовать себя так неловко.

Невольно она коснулась пальцами губ. Поцелует ли он ее на прощание? Эмму всерьез тревожило, что Холденсмур может не сделать этого.

В отдалении резко хлопнула дверь. Мистер Хоузгуд, в очередной раз наливавший себе вино, от неожиданности выронил бутылку. Оба гостя удивленно переглянулись, потом посмотрели на дверь. В коридоре слышались быстрые шаги. Когда они приблизились к маленькой столовой, Эмма узнала голос Маркуса, сыпавшего проклятиями.

Она вскочила. Что он здесь делает? По понедельникам утром в гарнизоне репетировали построение!

Маркус резко распахнул дверь и остановился на пороге. Тишину нарушали только его хриплое дыхание и монотонный стук капель кларета, падающих со стола на пол. Красный мундир Маркуса, обычно безупречный, был покрыт пылью, сжатые в кулаки руки он прижимал к бокам. Кто-то ударил его по лицу: один глаз заплыл, нос распух и, возможно, сломан. Налитые кровью глаза метались по комнате, ни на чем не останавливаясь.

По спине у Эммы пробежал холодок. Произошло что-то ужасное.

Она села.

– Боже милостивый. – Собственный голос показался ей странным и комично чопорным. – Разве ты не видишь, что мы завтракаем?

Маркус взглянул на нее так, будто только что заметил се присутствие.

– Где резидент?

– В правительственной конторе, полагаю. Где еще ему быть?

Маркус, задыхаясь, кивнул и бросил Хоузгуду пистолет, который плюхнулся в лужу кларета. Эмма вздрогнула, ожидая выстрела, но все обошлось.

– Немедленно отправляйтесь к главному судье. Скажите ему, что я не могу найти резидента, пусть он закроет эти проклятые ворота.

– Но… но… – Хоузгуд пятился от стола с оружием. – Послушайте, сэр, кто вы и почему…

– Я офицер индийской армии, и если вы сейчас же не подчинитесь, я возложу на вас ответственность за смерть сотен британских граждан.

Хоузгуд от изумления разинул рот. Маркус в ярости бросился к нему. Схватив пистолет, Хоузгуд пригнулся к двери.

Маркус сунул руки в карманы и наклонил голову. Когда хлопнула входная дверь, он удовлетворенно кивнул и рухнул в кресло. Последовала короткая пауза, во время которой Эмма не осмеливалась даже дышать. Потом Маркус поднял на нее глаза, они так странно мерцали, что она подумала, не пьян ли он.

– Большой отряд мятежных солдат пытается форсировать реку Джамна и войти в Дели, – сказал Маркус таким тоном, будто пересказывал сюжет посредственного романа.

– Да? – Реакция непосвященного читателя препятствовала продолжению беседы.

– Да. Возможно, уже поздно закрывать ворота.

– Действительно, – спокойно сказала Эмма. – Так что миссия мистера Хоузгуда бессмысленна.

– Трудно сказать, – пожал плечами Маркус.

Эмма сплела руки на коленях и сильно сжала их, чтобы справиться с эмоциями.

– Разве ты не должен собирать войска?

– Боже милостивый! – Вскочив на ноги, Маркус зашагал по комнате. – Очнись, глупая девчонка. Отряды состоят из аборигенов. Они не будут воевать со своими соотечественниками!