и не научился пользоваться как следует, Резанов в основном писал - и быстро нарисовал паровую машину с качающимся цилиндром.Ткнул пальцем:

- Ерёма, вот такую штуку сможешь смастерить? Это будет здесь, это вот сюда, - показывал и рисовал я. Битых полчаса втолковывал что хочу. Но как только мастеровой сообразил что к чему, быстро перестал стесняться, ухватил суть.

И вот уже я объясняю Как из старого разорванного дула фузеи сделать цилиндр, Как из свинца отлить поршень, Как станину изогнуть, где просверлить отверстия, как вал, как винт устроены... Ну а уж лодочку из доски и горелку из сальных свечек Ерёма сам подсказал. Единственное над чем поколдовали, так это конструкция котла: пришлось в баке предусмотреть несколько широких трубок для прохода дыма, спаянных из медного листа для лучшей теплоотдачи.

Разошлись до того, что Резанов, который поначалу досадовал на то, что его отрывают от дела, в конце-концов заинтересовался сам как бывший артиллерист :как это будет в стволе двигаться такой снаряд как поршень от пара? Я пытался втолковать что пар от огня напитывается невидимой силой, подобно закрученной пружине, которой и выпирает поршень.

В конце концов Ерёма молвил:

- Вашбродь, сделаю Через три часа будет. Как раз до моей вахты успею.

»Дойдёт! - Не дойдет! - Дойдёт!" - Резанов одним глазом смотрел на двоих азартно спорящих Матросов, а другим через их головы на игрушечный кораблик, шныряющий близ «Юноны». Я про себя посмеивался: ну чисто мальчишка! Он переживал не меньше матросов, которые уже на чарку водки поспорили. Другие матросы тоже толпились у борта.

Но больше всех переживал бомбардир Ерёма. Наравне со мною.

Но вот подишь ты! - моделька длиной около полуметра (Ерёма мерил локтями да вершками, это я уже в привычные для себя единицы перевел( возле шлюпки, с которой её спустил ерёма, матроса на веслах с удивлением крутили головами, Ерёме хватило ума руль на Кораблике чуть-чуть повернуть чтобы далеко не уплыл, настолько тот ходко сновал вокруг шлюпки. "Пожалуй, на вёслах будет и не угнаться", - прикинул Резанов.

Теперь-то Он полностью поверил тем образам, которые подбрасывал ему я. Честно сказать, по-первости-то он шибко сомневался: Ну как так, Это же невозможно: из огня, из воды, без паруса... А вот поди ж ты!

паровой кораблик был не первой моей моделью поэтому я наблюдал со снисхождением за ажиотажем у борта. Резанов поначалу важничал, как бы не пристало ему участвовать в забавах простонародья. Я чувствовал что любопытство гложет его и пользуясь сложившимся за последние дни отношением к командору как к человеку не Чурающемуся общаться с нижними чинами посмеиваясь подошёл к борту, матросы передо мной расступились и Резанов пригляделся к судомодели, которая бегала вокруг шлюпки.

Чуть правее, в нескольких метрах вдоль борта с неизменным Светописцем суетился Лангсдорф. Он умолял Ерёму внизу замереть на пару минут, чтобы он, Ламгсдорф, запечатлел исторический момент. Но Ерёма сам захваченный азартом и подгоняемый криками матросов всё никак не внемлил просьбе судового доктора. Тогда я, пользуясь своим положением начальника экспедиции взмахом руки привлёк внимание моделиста-бомбардира и зычно попросил удовлетворить просьбу светолетописца. Лангсдорф поднятием шляпы поблагодарил меня и ловко, весьма изящно снял и одел колпачок на объектив заранее заряженного светоаппарата.

У меня мелькнуло превосходная идея и я обратился к партнёру в теле: "Вашбродь, а ведь этот аппарат, этот процесс, - я мотнул головой в сторону светописца, - нужно привилегией закрепить за Россией", - "Зачем?" - не понял Резанов. - "а затем, что это статус Российской Империи поднимет в глазах европейцев. Да и всего мира! С одной стороны. А с другой - это деньги. И немалые деньги! Не против, если я сейчас об этом переговорю с Лангсдорфом?"

Резанов пожал плечами: "Пожалуйста...". Но я чувствовал, что несмотря на вынужденное примирение с ученым осадок в душе командора всё-таки остался, и он с облегчением перепоручает мне этот разговор.

Я отступил. И двинулся в сторону светолетописца, который в этот момент деловито менял фотопластинку. Моё место тут же заняли жаждущие зрелища моряки.

- Удобная штука, - кивнул я на аппарат для того, чтобы завязать разговор.

Лангсдорф поднял на меня блестящие возбуждением исследователя глаза: - Дааа, Ваше светлость, Замечательная вещь, весьма пользительная и удобная!

- А Вы знаете, Григорий Иванович, что я тут подумал? Я вот сейчас готовлю дипломатическую почту с оказией отправить. Давайте-ка мы с Вами заодно отправим заявку на привилегию на вот сей процесс. На аппарат-то не получится, Он уже всё-таки известен многим, а вот процесс, который мы с Вами разработали..., - Лангсдорф протестующе поднял руку:

- Нет Ваша светлость, это Ваш процесс!

- Ваша скромность известна всем Григорий Иванович, - покачал я головой, - но без Вас мне бы его так быстро не создать... Поэтому предлагаю, раз уж Вы считаете меня изобретателем, соотношение, ну скажем 55 к 45 долей оформить привилегию. И когда вернёмся в Санкт-Петербург тут же организуем производство.

Учёный возмутился: - Да я ученый-натуралист, я не делец!

- так и я не делец, вздохнул я и пожал плечами, - Но ведь это деньги. Если этим процессом без нашей привелегии воспользуется кто-то другой, эти деньги достанутся ему. Это во-первых. А во-вторых, это те самые деньги, которые Вам как учёному на Ваши изыскания придутся весьма Кстати! Вы не находите?

Лангсдорф хмыкнул: - Ну Вы делец, Николай Петрович. Вот никогда бы за Вами не подумал...

- Да какой там делец, дёрнул я левой щекой. Да, это, конечно, деньги. Но в первую голову это положение моей страны в глазах мирового общества. Это ставит моё государство в один ряд со столь просвещенными как Германия, Англия, Франция и другими Европами. Ну, тогда мы оформляем, - подытожил я.

Когда я отошёл, Резанов спросил: "Слушай Савелий, а зачем это нам?" - "А вот зачем Вашбродь: я надеюсь увлечь этим процессом Александра I. Сделать его, Ну или хотя бы кого-нибудь из членов Императорской семьи пайщикам, Ну так же как они пайщики русско-американской компании. А это что значит?" - "Вот это да!", подёргал за ус Резанов, как он всегда делал как я понял когда был приятно поражён, - "Это значит, что наше общество станет Императорским обществом, будет под покровительством Императорского дома. А это уже совсем другие деньги, совсем другой коленкор!" - "Да. А кроме того, светопись