растворился в его душе, в западном королевстве живёт сколько-то там юродная тётка, у которой растёт замечательный сын, в котором л’Валд души не чает, хоть никогда этого и не показывает. Для него этот ребёнок отдушина, тот, в чьем обществе он может отдохнуть, не думая об обычных злодействах в своем королевстве. А у Эрии не будет никого, ведь семья от неё отречется, если она провалит собственную миссию — выйти замуж за Раада и укрепить связь между двумя королевствами. Но все эти рассуждения мужчина оставляет на потом, сейчас есть вещи и поважнее, чем философствования по утрам — например, разговор с управляющим.

Пирон Нец, по собранной информации, работает в замке не так уж и долго. Появился здесь всего пару лет назад, будто из ниоткуда — никакого досье на него нет, а прислуга молчит, как рыба, будто опасается этого человека сильнее, чем короля Запада. Такое отношение не может не заинтриговать Раада, которому с детства нравилось разгадывать загадки, занимая свой разум. И даже на первой встрече Пирон не проявил должного уважения, чем моментально настроил следователя по делу против себя. Л’Валду даже захотелось посмеяться над происходящим, всё-таки иметь такого человека, как он, в своих врагах, это, наверно, не лучшая мысль. Но управленец не проявил благоразумия, никак не попытался исправить собственную ошибку, и теперь, словно гончая, Раад будет идти по следу, пока не доберётся до правды.

В этот раз в кабинет управляющего он приходит без приглашения, отлично зная от болтливой прислуги, что сегодня тот отправился осматривать новорождённых жеребят, следовательно, комнаты его пусты и полностью готовы к осмотру. Первым делом мужчина проверяет помещение на наличие механизмов, которые могут ему помешать в грязном деле, осматривает дверь, потолок, простукивает стены, даже по полу идёт, стараясь не слишком надавливать на деревянные доски. Когда выясняется, что всё в порядке, приступает к следующему пункту, залезая в чужой стол, выискивая потайные отделения, перебирая бумаги, внимательно вчитываясь в текст каждой записки, что положена на стол. В большинстве своем они не представляют никакого интереса, но несколько звучат так двусмысленно, что Раад запоминает их наизусть, обещая себе, что вернётся к этим мелочам чуть позже. Далее наступает очередь шкафов, которые оказываются не просто за стеклянными дверцами, но ещё и запертыми. Мужчина логично предполагают, что ключа он в этой комнате не найдёт, поэтому приходится ему достать свой набор отмычек, которыми периодически приходится пользоваться. В очередной раз хвалит себя за то, что не забывает о подобных мелочах, что очень часто помогают ему в не самых законных делах. Маленькие кусочки металла входят в замок, словно раскаленный нож в масло, внутри щелкает, и дверцы распахиваются, как будто приглашая заглянуть внутрь. Что Раад и делает. Вначале не замечает ничего интересного: лишь старые книги и пыльные учетные амбарные тетради, со страницами, пожелтевшими от старости. «Наверно, их вели ещё до того, как на свет появился сам Иклин, так древне выглядят», — Раад не ожидал, что кто-то сохранит подобный раритет, по сути не представляющий интереса. Очередная деталь, никак не вписывающаяся в общую картину происходящего в замке сейчас. Как управляющий может заботиться о расчетах за зерно вековой давности, но при этом не озаботиться тем, чтобы избавиться от грязи и пыли?

И наконец л’Валд находит то, что искал — четыре флакона без этикеток и с весьма подозрительным содержимым. Те прячутся за дополнительной стенкой, которая открывается, только если её стукнуть три раза, и явно не являются лекарством от мигрени, иначе бы их не затаивали так тщательно. Колбы запечатаны пробками и воском, видимо, для того чтобы содержимое не покинуло их и не причинило вреда тому, кто пользуется. И перед Раадом встает вопрос: распечатать их и раскрыть себя или же подождать другой момент, чтобы Пирона прижать к стенке и вытрясти из него правду, предъявляя яды.

Дальше же продолжить поиски мужчина не может — дверь скрипит, возвещая о том, что кто-то заходит в комнату. Он едва успевает спрятаться за тяжелыми шторами входа в маленькую коморку из кабинета, когда слышит совсем рядом:

— Я не нанималась за тобой прибираться, — Раад сразу же узнает в этом писке голос служанки Доты. И сейчас он полон ярости и презрения, которое девчонка не боится высказывать тому, кто явно в этом месте по положению куда выше находится, чем она сама. — Если ты не способен все сделать чисто, то, может, мне походатайствовать за то, чтобы управляющий в замке сменился?

«Интересно, перед кем?», — вот и очевидные доказательства того, что управляющий замешан в смерти правящей четы.

— Никто не говорил, что сюда заявится следователь, да не какой-нибудь, а сам король Запада, который, как говорят, способен даже мышь учуять на другой стороне Материка, не то что преступника поймать, — голос Пирона дает петуха, когда он заканчивает высказывать страхи, — я его боюсь!

Раад доволен. Боится, значит, надо лишь немного надавить, и тот сломается.

Глава 14

— Что с Луми? — такой вопрос задаёт ль’Ву, когда Раад возвращается в комнату, довольно потирая руки после обнаружения крыс в замке.

— А кто это, собственно, такой или такая? — ректор и впрямь выглядит озадаченным, его сейчас интересует лишь вопрос, как бы половчее подловить Пирона, заставить его рассказать всю правду, что тот скрывает.

— Младший ребенок ал’Сандров, малыш Луми, — Даара поражает, насколько при всей своей въедливости л’Валд не информирован. — брат Нивес.

— А, этой девчонки, что убила родителей.

Наг закатывает глаза, понимая, что, возможно, после этого разговора будет снова бит.

— Это ещё не доказано! Но, да, её младшенький. Так вот, мне интересно, а где он? Разве не должен быть в замке под присмотром гувернеров и учителей? После смерти родителей он должен был получить опекуна, но я его тут не наблюдаю, — пытается хоть как-то заинтересовать преподаватель ректора. Но в глубине души беспокоится он совсем о другом. Сам не верит в то, что Нивес как-то причастна к произошедшему у неё дома, но при этом понимает, как та отреагирует, если с её братом что-то случится. С ним у девушки совсем другие отношения, чистые, ничем не замутненные, не испачканные взрослой жестокостью. И в интересах Даара сделать всё, чтобы так и осталось. — Тебя не смутило, что ребёнка здесь нет? Я спрашивал у