Наконец, почувствовав, что не может больше выносить этого молчания, бездействия, этих веселящихся кругом людей, и сославшись на усталость и головную боль, она попросила Алексея проводить ее в отель. Голова болела, словно стянутая обручем. Может, в отеле сразу лечь спать и ни о чем не говорить? Может, вообще не обсуждать ничего? Как будет, так и будет. Ведь не сама измена разрушает их брак, а осведомленность об этой измене… Прикинуться, что она по-прежнему ничего не знает? Нет, ни за что. Брак и дом должны быть чистыми. До сих пор она считала, что они честны друг перед другом. Так должно быть и впредь.

Пустынная гостиница встретила их спокойствием и тишиной — большинство постояльцев все еще веселились в замке. Ноги тонули в мягких коврах. В их номере стояли свежие цветы и маленькая елочка. Юлия зажгла на деревце яркие огоньки и села в кресло рядом с овальным столом, расправив пышные юбки и шлейф.

— Алеш, давай выпьем что-нибудь вдвоем и поговорим. Мне надо тебе кое-что показать. — Сердце ее сжалось. Появилась глупая детская надежда, что все это — дурной сон.

Муж кивнул. Лицо его было усталым.

— Тебе шампанского или коньяка?

— Да нет, пожалуй, вина. Что там у нас, белого нет?

— Какая же французская гостиница, пусть даже четырехзвездочная, может быть без белого вина?

Он открыл дверцу бара, откупорил изящную бутылочку и протянул ей наполненный бокал. Юлия вся собралась, как перед прыжком в бездну. Сейчас — или никогда…

— Леша, вот посмотри, пожалуйста. — И она протянула мужу конверт. Тот вынул фотографии и присвистнул.

— Вот это да! И откуда это у тебя?

— Новогодний подарок. Честно говоря, я хотела у тебя спросить — откуда? И что все это значит?

— Ну, что это может значить, ты, я думаю, легко догадалась — не маленькая. — Голос Алексея был вполне спокойный, будничный, и это резануло ее больше всего. Боже мой, не закричал, не смутился, не вспылил… Деловит и разумен. А муж тем временем продолжал: — Неужели ты до сих пор не знала? Всем уже известно об этой интрижке. Подумаешь, делов-то!

Юлия обмерла, ослабев от новой волны обиды. Слезы навернулись на глаза, комок застрял в горле. "Только не рыдать, — тупо повторяла она про себя. — Это совсем глупо. Не рыдать, не показывать, как мне больно". Она едва сумела заставить себя выговорить:

— Не знала, Алешенька, представь себе. Я ничего этого не знала, жила себе спокойно, ни о чем не ведая.

— Ну, теперь знаешь. — Его интонация по-прежнему была безучастной и странно холодной.

— Прости, но ты считаешь, это в порядке вещей? Это нормально, когда муж изменяет жене?

— Здесь совсем другое. Ты моя жена, я люблю только тебя и не собираюсь что-либо менять в нашей жизни.

— Любишь меня? А спишь с другой? Но как это может быть? У меня не укладывается в голове.

— Послушай, солнце мое, ты забыла, что я — мужчина? А мужчинам нужны страсти, погоня, охота. Ты об этом когда-нибудь слышала? — Алексей говорил с досадой и, как казалось ей, со снисхождением, неожиданным, странным для прежнего Алексея, каким она его всегда знала.

— Откуда я могла такое услышать? Я, знаешь ли, все больше дома, по хозяйству, у меня муж, дети, стройка… — Она попыталась добавить в свой голос язвительности, но не выдержала, сорвалась, замолчала. И уставилась на совсем не нужный ей бокал с белым вином…

Что ж, вот и все. Разговор состоялся. Ей вполне недвусмысленно предлагают роль жены при наличии любовницы. А на что она, собственно, рассчитывала? Вспомнилась глупая фраза из какой-то студенческой дали: "жена не стенка, может и подвинуться". А она-то всегда считала, что она и жена, и любовница, и друг своему мужу. Надеялась заменить ему всех женщин на свете…

— Не дури, Юлия, не пытайся выглядеть глупой невинной девочкой, — увещевал ее Алексей. — Идеализм на четвертом десятке совсем не украшает. Не будь смешной. Все так делают. Нельзя же, матушка, быть такой наивной!

Она не могла больше продолжать этот разговор.

— Я хочу спать, Алеша. Выйди, пожалуйста, я разденусь.

Он опешил.

— Ты что, спятила?

— Да, спятила. Имею право, как недалекая и наивная женщина. Иди погуляй! — почти приказала она.

На языке ее вертелись обидные слова — о, как много она могла бы сейчас ему сказать! — но Юлия сдержалась. Молча отвернулась к зеркалу, принялась разбирать роскошную старинную прическу, на которую потратила столько вдохновения, выдумки, сил. Алексей недоуменно взглянул на нее и вышел, раздраженно хлопнув дверью.

Она сняла свое шикарное, такое глупое и ненужное, как оказалось, платье, тщательно сложила его и упаковала в чемодан. "Теперь оно мне долго не пригодится, — пронеслось в голове. — Какая же я дура… Нет, сейчас ничего решать нельзя, надо выспаться". Она быстро приняла теплый душ и нырнула в холодную гостиничную постель…

Юлия любила первые дни новогодья больше самих праздников. Хлопоты позади, можно расслабиться. Она всегда испытывала облегчение, когда наступало первое и, особенно, второе января. Первого января все-таки еще праздник, надо в чем-то участвовать, чему-то соответствовать. А второго и далее, до православного Рождества, можно наслаждаться будничной снежной тишиной, теплотой семейного несуетного общения, любовью близких… И такой покой давали только первые январские дни.

Но в этот раз, проснувшись новогодним утром, она увидела спящего рядом мужа, вспомнила вчерашние события, и сердце у нее сжалось от тоски и обиды. Нет, только не хныкать, она не даст никому — даже Лешке с его дылдой — испортить себе жизнь. Юлия тихо вынула из шкафа лыжные брюки и куртку, оделась, стараясь не шуметь, и, заглянув к детям, выскользнула из номера.

Они спали сном праведников, ее ангелочки. Посмотрев на нежную растительность на лице сына, на спящую розовощекую Ксюшу, Юлия подумала, что только в молодости можно так крепко спать, ни о чем не беспокоясь. Неужели ее Пашка, ее мальчик, тоже когда-нибудь заставит страдать женщину? А беленькая хорошенькая Ксюша будет убиваться, как и ее мать, от горя и обиды на мужа-изменщика? Нет, Господи, пусть минует их чаша сия!

Юлия вышла на мокрую улицу тихого Амбуаза. На голых деревьях грустно качались гирлянды выключенных лампочек. В утреннем свете город выглядел буднично и неприкаянно сиротливо. Ветер шевелил гору мусора на углу, не убранную со вчерашнего дня. А у французских мусорщиков тоже праздник, как и у наших, решила Юлия. Интересно, как живут люди в этом городке? Как повела бы себя француженка в подобной ситуации? Можно только по анекдотам судить. А если серьезно, то это зависит от индивидуальности, а не от национальности. Кто-то окаменел бы с горя, как она вчера, а кто-то стал бы действовать, защищаться, разрабатывать варианты новой жизни. У французов к тому же все завязано на собственности. А она — разве у нее нет собственности? Надо спокойно сесть и все взвесить.

Варианты могут быть разные. От жизни, в которой ничего не изменится, до развода, полного разрыва, существования в разных домах. Могут быть и промежуточные стадии. С кем-то надо посоветоваться. "Как приеду, сразу же пойду к адвокату. Пусть проконсультирует…" Эта мысль немного успокоила ее. Правда, поездка на острова ей теперь совсем некстати… Кто бы мог подумать, что вот она ходит по старинному французскому городку и размышляет о том, что ей некстати поездка на острова в Карибском море.