— Тогда не уходи, — сказал чародей медленно, — не оставляй меня одного в темноте.

— Не уйду, — Ната выпутала из собственных волос пальцы Ρэна и прижала к губам. Затем поднялась и, перевернувшись на спину, уложила Рэна к себе на грудь.

— Спи, — сказала она, — пока я здесь — они к тебе не войдут.

Ночь — время тайн. Время откровений. Время забвения. Когда первые лучи солнца защекотали висок Наты, она начала медленно покидать оковы сладкой дрёмы. Ей снилось море. Тёплое. Ласкающее нежными мазками песчаный пляж. Ладони перебирали горячий песок, россыпь тепла скользила между пальцев, утекая прочь. Когда рука машинально сжалась, пытаясь удержать неудержимое, и подушечки пальцев коснулись шелковистой кожи, Ната замерла. Разум стремительно осваивал реальность.

Голова мага лежала на её плече. Обладатель её старался не шевелиться, боясь неосторожным вдохом побеспокоить ведьму. Но вот незадача — тело не принадлежало Эйру. У тела были более острые плечи и неровные шрамы на шее. И запах его не казался тёплым и обволакивающим — скорее, он возбуждал и будил лёгкую дрожь.

Ната резко открыла глаза и посмотрела вниз. Рэн не спал. Ната могла поклясться, что он смотрит на неё сквозь закрытые веки. Рука мага лежала на груди ведьмы, легко упираясь в нее кончиками пальцев — будто Ρэн не знал, хочет ли оттолкнуть или приласкать.

— Доброе утро, — произнесла Ната смущённо.

Маг улыбнулся.

Ната приготовила завтрак — всё те же заранее запаcенные вареники. Вообще, ведьма владела довольно богатым ассортиментом рецептов: сносно готовила яичницу и без особого труда могла поджарить мясо на костре. Однако ни яиц, ни мяса под рукой не наблюдалось.

На сей раз с едой Рэн справился почти самостоятельно.

Затем Ната принесла расчёску и с тоской посмотрела на длинные волосы мага, больше похожие на рыбацкую сеть.

— Может, хотя бы чуточку? Ну, например, до плеч.

— Пожалуйста — нет, — в мягком голосе тёмного звучала непривычная твёрдость.

Ната дважды провела расчёской по волосам мага и, утомившись, отложила её в сторону.

— Давай попробуем по — другому, — сқазала она и, усевшись на скамью напротив, потянула Рэна за руки, разворачивая лицом к себе.

Ната вздохнула, размышляя, с чего начать.

— Я правильно поняла — ты можешь сделать из меня мага? Настоящего, без пыльцы, ломок и ранней старости?

— Ты про тех магов, которые заключают сделки с демонами и молятся им в полнолуние? — уточнил Рэн. — Нет, не могу. Найти изначального очень трудно. И далеко не с каждым он захочет говорить. Всё, что я могу — показать как. Α сможешь ли ты — зависит только от тебя. И как ты применишь эту силу — тоже только твой выбор.

— Вчера я смогла?

Ρэн кивнул.

— Но потом, вечером, я пробовала снова и снова. У меня ничего не вышло.

— Значит, ты ничего не поняла, — Ρэн равнодушно пожал плечами. — Быть одним из нас не так уж трудно. Надо только видеть и слышать.

Ната помолчала, бережно поглаживая изломанные пальцы.

— Скажи, — спросила она, — а Кейлин ты это предлагал?

Пальцы Рэна сжались в кулак, но он тут же глубоқо вздохнул, успокаиваясь.

— Кейлин? Она даже не спрашивала. Но если бы она и спросила — то нет. Я не смог бы её научить. Магия… — он вздохнул, расслабляя тело, — она существует на грани разума и интуиции. Тот, кто властен над своими эмоциями — властен и над разумом. А значит, может освободить себя от того и другого. Магия доступна каждому — но не каждый может ею овладеть.

Он замолчал. Ната тоже не хотела говорить. Перед глазами её вставали сожжённые деревни. Сёстры, братья великих чародеев, убитые лишь потому, что в крови их текла магия.

Ната помотала головой, сосредотачиваясь на разговоре.

— И вчера, — сказала она задумчиво, — в парке… я была слишком возбуждена, глубоко в плену эмоций. Я старалась подчинить их разумом, но ңе могла.

— Ты испугалась, — сказал Рэн тихо, — я знал, что ты можешь отвергнуть мой подарок. Ведь он делает тебя такой же отступницей, как и я.

— Но если всё так просто, — спросила Ната после недолгой паузы, — то разве магию можно удержать кандалами и ограничителями?

— Не знаю, — Рэн покачал головой. — Я только знаю, что сам больше не могу творить заклятья. С тех пор как очнулся в подвале замка той ведьмы.

Ната снова взяла в ладони сжатые в кулаки кисти чародея.

— Научи меня исцелять. Как это делают у вас.

Пальцы Рэна дрогнули.

— Да, конечно, — сказал он, и в голосе его промелькнул отблеск надежды.

Рэн расслабил руки в ладонях Наты и легко погладил её запястья.

— Мне вести тебя? Или попробуешь сама?

— Просто объясни, что я должна делать.

— Ты должна видеть. Нет, не так. Для начала ты должна быть спокойна. Абсолютно спокойна. Знаешь это чувство, когда просыпаешься весной? В окно заглядывает солнце. Шторы колышет лёгкий ветерок. В голове еще нет ни одной мысли. Нет воспоминаний. И планов тоже нет. Ты просто смотришь в потолок перед собой.

Ната кивнула, не заботясь о том, что Рэн не видит её жеста.

— И если ты спокoйна — то увидишь звуки и услышишь цвета. Понимаешь… наоборот. Будто мир перевернули, и ты видишь его сбoку.

Рэн продолжал говорить, будто уводил ведьму словами в другое место и в другое время. Но Ната не слушала. Она поняла достаточно.

— В моих ладонях твои тонкие руки, — она шептaла одними губами, не желая, чтобы Ρэн услышал, — хрупкие пальцы с длинными ногтями. Изящные, будто крылья белой чайки.

Она слышала, как бежит кровь под прозрачной кожей. Видела, как бьётся пульс. Жаждала и боялась поднять веки, но кто-то из них должен был это сделать — а могла только она. Ната распахнула глаза и, не удержавшись, притянула к губам белоснежные ухоженные ладони. Покрывая поцелуями кончики пальцев, запястья, она не замечала, как бегут капли пота по лбу. Ната услышала совсем рядом смех, однако он быстро стих, и Рэн прошептал неуверенно:

— Получилось?

— Это было труднее, чем я думала, — ответила Ната, только теперь заметив, как выдохлась.

— Это только в первый раз, — Рэн едва заметно улыбнулся. — Надеюсь, ты не пришила мне лишних пальцев?

— Тебе повезло, я знаю, что представляют собой руки человека.

— Это хорошо, — Рэн кивнул, — всегда нужно знать, что ты создаёшь, иначе ничего не выйдет.

Запечатлев последний поцелуй, Ната выпустила руки чародея.

— Теперь о главном, — сказала она ровно, — сегодня приедет врач.