Быстро же она мне напомнила про крест над ее могилой. “И у меня над могилой приличный крест, – говорит, – а над тобой такого нет, Катрина”. Ее могила и вовсе бы осталась без креста, кабы ее дурак братец за него не заплатил. Я ей так и сказала. Лежала бы она здесь на Участке За Полгинеи без камня, без ограды, среди сброда из Сайвиной Обители или Озерной Рощи, там ей и самое место, правду сказать. За нее почти и не молились, пока она не померла. Когда кто-нибудь похвалил хоть кого из ее рода. Да никогда. Никогда в жизни. Не видали мы такого. Они же из-под щавеля вылезли…

Но поставить здесь крест – все равно что большой дом на земле отстроить, да так, чтоб на двери название: “Барсучий вид”. “Райские кущи”. “Приют банши”. “Путь влюбленных”. “Солнечный зайчик”. “Дворец святых”. “Лужайка лепрекона”. А кругом еще цементная оградка, деревья, цветы по всей клумбе, железная калиточка – сверху арка в завитушках, красота и деньги в банке… Оградка на погосте – все равно что высокие стены вокруг графского дома. Всякий раз, как ни посмотрю на ограду графского участка – не бывало случая, чтоб у меня сердце не встрепенулось. Всегда думала, того и гляди увижу какое-то чудо: вот граф и его супруга, оба с крыльями, только что приземлились после ужина на небесах. Или вот святой Петр – и граф с женой рядом с ним, сопровождают его к столу под сенью деревьев. А в руке у него сеть, потому как он только что рыбачил в графском озере, и в ней – золотой лосось. Здоровенные ключи у него звякают. Открывает святой Петр свою книгу и советуется с графом насчет его земляков, кому из них дозволить войти в Царствие Небесное. Я тогда думала, что если про тебя все чисто написано в книге у графа, то, значит, все хорошо и в райской книге…

… Там, наверху, люди очень наивно думают: “Ну что мертвым толку от того, что им на могиле поставят крест?” Вот как они говорят. “Да ничегошеньки! Ничего в этих крестах нет, тщеславие одно да деньги на ветер”. Если б они только знали! Но до них не доходит, пока их самих в церковь не снесут, а вот тогда уже бывает поздно. Если бы они понимали там, наверху, что здесь крест на могиле даже грязноногому роду может добавить уважения, то не были бы к нам так невнимательны, как обычно…

А когда же надо мной поставят крест? Конечно, Патрик меня не подведет, он же честно обещал: “Будет до конца года и даже раньше того, – говорит. – Как же не поставить, это же неблагодарность с нашей стороны – после всего, что ты сделала…”

Крест из Островного мрамора, а на нем надпись по-ирландски… Ирландский язык – это самое возвышенное, что только может быть на крестах… Ну и красивые цветы…

А я Патрика часто предупреждала: “Я тебя растила в ласке, всегда содержала дом в чистоте и порядке. Хоть видит Дева Мария, что это было совсем непросто. Я никогда не рассказывала тебе о невзгодах, что вытерпела после смерти твоего отца, и никогда ничем не попрекала. Частенько хотелось мне прикупить немного свинины, чтоб добавить вкуса кочану капусты, или изюму добавить в пирог. Или зайти к Пядару Трактирщику, когда у меня в горле пересыхало от пыли из-за постоянных уборок, да и заказать у него полстаканчика из тех золотых бутылок, что подмигивали мне с витрины всякий раз, что я проходила мимо… Но, Патрик, кровиночка, я ни-ни. Откладывала каждый пенни… И мне бы не хотелось потешить Нель или Мэг, дочку Бриана Старшего, тем, что меня плохо похоронят. Найди мне Участок За Фунт и воздвигни надо мною крест из Островного мрамора. Поставь его самое большее через год после моих похорон. Я знаю, что это не бесплатно, но Бог тебя вознаградит…

И не иди на поводу у своей жены, если она станет брюзжать насчет расходов. Она тебе жена, а я родила тебя на свет, Патрик. Никогда я тебе не доставляла хлопот, разве что в этот раз. Придется тебе со мной повозиться. Прошу тебя, уж ты не доставь Нель удовольствия…”

И после всего этого он не похоронил меня на Месте За Фунт. Жена… Или жена и еще одна паршивая гадина – Нель. Но Патрик тоже умеет упрямиться, если ему надо. Этот крест он мне обещал…

Интересно, а что за похороны у меня получились? Так и не узнаю, покуда следующий знакомый покойник не явится. Пора бы уже кому-нибудь помереть. Бидь, Сорхина дочь, была совсем плоха, но вроде еще не при смерти. Есть еще Мартин Ряба, Бертла Черноног и Бридь Терри, ну и, разумеется, сам мерзкий зудила Бриан Старший, пронеси мимо, Господи, его мешок с костями… Томас Внутрях тоже, по-хорошему, мог бы и преставиться от дождя, что поливает его сверху. Если Патрик последует моим советам, на Томаса скоро обвалится собственная хижина…

Жена моего сына пожалует к нам после следующих же родов, как пить дать. Нель сильно страдает после того, как Пядар покалечился, и ревматизм у нее, у заразы, но пусть даже так, он ее не убьет. Ее-то саму послушать, она что ни день одной ногой в могиле, только вот некоторых не убьют и семь казней египетских. Чтоб ни одно тело на кладбище вперед нее не оказалось… Уж не знаю, приходили ли еще с тех пор письма с Америки. Опасаюсь я, что Нель летит теперь к завещанию Баб на всех парусах. Если бы мне только прожить еще хоть несколько лет…

Баб всегда была привязана ко мне больше, чем ко всем прочим, еще когда мы давным-давно скотину пасли на Выгоне, маленькими девочками… Вот бы она ненароком подумала поставить крест над моей могилой, как брат Норы Шонинь поставил над Норой…

– …Ты думаешь, это Война двух иноземцев?..

– …Эти трепачи вечно заводят свое всякий раз, как человеку хочется тишины и покоя. Что за дурацкие речи у них там, наверху: “Теперь она дома, будут ей отныне мир и покой, и сможет она выбросить из головы все, что тревожило ее в этом мире, теперь, в грязи кладбищенской”… Покоя! Покоя! Покоя!..

– …Если вы изберете меня депутатом, обещаю вам, что направлю все усилия, какие может приложить всякая мужчина – то есть я хотела сказать, всякая женщина – на благо культуры и развития просвещенного общественного мнения…

– Муред! Муред! Эй, Муред!.. Слыхала, что сейчас сказала Нора Шонинь?.. “Если вы меня изберете”… Я лопну! Я лопну!..

– …Разве не смешно, Доти… Томас Внутрях. Его так всякий называет. Он вечно сидел внутри, в своей хижине у нас в деревне, да так никогда и не женился. Теперь он уже совсем старик. Из живых-то у него никаких родственников нет, кроме вот Катрины и Нель Падинь. Дьявол меня побери, чтоб я знала, как бы тебе покороче ответить, дорогая, в каком именно родстве он с Нель и Катриной, хотя я об этом часто слышала, понимаешь ли…

– Двоюродные племянницы, Муред. Падди Меньшой, отец Катрины, и Томас Внутрях были двоюродные братья…

– Полоса Томаса Внутряха лежала на границе с Нель, и для нее это значило куда больше, чем для Катрины, потому что у той земля была гораздо дальше и надел большой, ведь она…

– Катрина вечно зудела Томасу, чтобы тот переселился жить к ней в дом, – и не просто чтобы забрать его землю, а чтобы помешать в этом Нель…