– Добрый день, – ответил Сухарев, неопределенно глядя в пространство между мной и Гошей. – Так в чем дело? Почему такой грохот?

– Э-э…

Поскольку напарник отвечать не собирался, шевелить мозгами пришлось мне. Не самое простое, кстати, дело: сразу после знакомства с Евгением Васильевичем я заметила, что в его присутствии теряю девяносто процентов сообразительности. Просто как кролик перед удавом, честное слово!

– …Я тут споткнулась немного…

– Где мой сын? – рванулся вперед Сергей.

Редкий случай: Сухарев растерялся.

– Сын? – Он с недоумением переводил взгляд с Ларикова на меня. – Какой сын?

– Мальчик. – Я облизнула внезапно пересохшие губы. – Мы приехали за ним.

– Ничего не понимаю. Заходите. – Евгений Васильевич посторонился, пропуская нас в комнату.

– Это наш клиент, Сергей Аркадьевич Лариков, – торопливо затараторила я. – И его жена. – Я невежливо показала пальцем на Елену. Я не видела, когда она проскользнула в коридор, но представить ее Сухареву посчитала необходимым.

В маленькой комнате было грязно. Пахло сигаретным дымом, грязными носками и перегаром. Кроме того, было тесно – сам Сухарев, двое ребят из его группы, Костя и Паша, да еще у стены всхлипывал невзрачный, тощий мужичонка – я бы приняла его за подростка, если бы не трехдневная щетина. Плюс мы с Гошей, плюс Лариковы… Андрей не стал выходить из коридора, но все равно свободного пространства в комнате совсем не осталось.

– Сергей Аркадьевич ищет сына, Игоря, – продолжала я, – и свою сотрудницу, Татьяну Александровну Кораблеву. Они должны быть вместе, в этой квартире, и мы…

Не договорив, я взвизгнула.

– Похоже, Татьяну Александровну Кораблеву мы нашли, – кисло произнес Гоша.

– Что? – Лариков рванулся вперед и даже сумел отпихнуть меня в сторону, но Гоша придержал его за плечи:

– Не наступи.

У наших ног, уткнувшись лицом в грязный пол и неловко подвернув правую руку, лежала женщина. Почему-то на ней не было платья, только трусики и лифчик. По позе женщины все было ясно, но я, наверное от шока, спросила:

– Она жива?

– Шутишь? – удивился Паша, щедро засыпавший порошком для снятия отпечатков пальцев все открытые поверхности. – Что тогда мы здесь, по-твоему, делаем?

– Таня? – Голос Сергея сорвался. – Но… как? Кто? Зачем?

– Нет! – одновременно с ним взвизгнула Елена. – Это невозможно!

Сухарев посмотрел на нее скучным взглядом.

– В жизни все возможно. А вы, как я понимаю, знакомы с гражданкой Кораблевой? Опознать ее сможете?

Елена побледнела и отчаянно затрясла головой.

– Тогда, может, вы? – обратился Евгений Васильевич к Ларикову.

– Я смогу, – неуверенно ответил Сергей и попятился.

– Сюда пройдите, пожалуйста.

Евгений Васильевич указал, куда именно нужно пройти. Сергей послушно сделал три коротеньких шажка и замер, стараясь не смотреть вниз. Сухарев присел и осторожно приподнял голову Кораблевой, отвел в сторону длинные темные волосы.

– Теперь наклонитесь и посмотрите.

Выполнить это указание Ларикову было гораздо труднее. То есть наклониться-то он наклонился, но вот заставить себя открыть крепко зажмуренные глаза смог не сразу. Наконец Сергей справился с собой и посмотрел на лицо женщины. Губы его затряслись.

– Боже мой… боже мой… боже мой…

– Вы подтверждаете, что это Татьяна Александровна Кораблева?

– А? – Сергей выпрямился и потер лоб. – Да, это она. Боже мой…

За время работы в «Шиповнике» мне приходилось видеть трупы часто, и я не то чтобы привыкла, но перестала реагировать остро. Можно сказать, что сейчас я была сосредоточенна и деловита. И даже в состоянии думать. И формулировать вопросы. Вот, например, лежит на полу тело убитой женщины, а крови нет. Странно. Кораблеву что, отравили? И почему она без платья?

В этот момент Гошка чувствительно ущипнул меня и прошипел:

– Не спи.

Я вздрогнула и по-школьному подняла правую руку:

– Евгений Васильевич, а как ее убили?

– Задушили, – почти любезно пояснил Сухарев.

Я уже упоминала, что ко мне он относится неплохо и всячески подчеркивает это. Особенно когда Гоша рядом.

– Сначала оглушили сильным ударом в висок, а потом задушили.

– Задушили, – сипло повторила Ларикова и поднесла ладонь к горлу. Бледность ее уже отдавала синевой.

Елена перевела взгляд на Пашу, который в разговоры не вступал, а занимался отпечатками пальцев, несколько секунд тупо смотрела на него, потом покачнулась, зацепила рукой стенку, громко всхлипнула, снова качнулась, попыталась опереться о стол, неловко схватилась за лежащую на краю дамскую сумочку, не удержалась и сползла на пол.

– Ну что такое? – Сухарев шагнул вперед, подхватил ее под мышки и потянул вверх. – Костя, помоги. Видишь, плохо женщине.

Костя и частично очнувшийся от потрясения Лариков перехватили у него Елену и приподняли над полом. Она обвисла в их руках, словно тряпичная кукла. Сергей растерянно оглянулся, спросил почему-то у меня:

– Куда ее теперь?

Я пожала плечами – комната Валика Кораблева не была приспособлена для дам, склонных к обморокам.

– На кровать, наверное.

Кровать представляла собой крайне убогое и неопрятное сооружение, но не держать же Елену на руках, пока она не очнется.

Нам с Гошей пришлось прижаться к стене, чтобы Костя с Сергеем смогли развернуться и подтащить Елену к кровати. Они опустили женщину на грязную простыню – покрывало отсутствовало, – и Костя проворчал:

– Тяжелая какая. А на вид не скажешь.

Сергей только вздохнул, а Сухарев напомнил:

– Без сознания человек всегда тяжелее.

В его голосе, неожиданно для меня, прозвучало почти человеческое участие. А вот Паша, парень, насколько я его знаю, славный, заметил раздраженно:

– Что за народ эти бабы? Падаешь ты в обморок, ну и падай себе аккуратно, не маши крыльями, как курица! Ведь все вокруг залапала, что смогла! Ритка, ты хоть за руками следишь?

– Обижаешь. – Я нервно взглянула на свои ладони. – Моих пальчиков ты здесь не найдешь.

Гоша принес с кухни стакан воды и стал брызгать на Елену. Отвлекся от этого он только на одно мгновение, бросил на меня сердитый взгляд и скроил самую зверскую физиономию. Дескать, кончай болтать, работай!

Вот еще почему я не люблю, когда судьба сталкивает нас с майором Сухаревым. В любом другом случае Гошка прекрасно сам бы задал все вопросы, но сейчас это могла сделать только я. Нормальные деловые отношения, ага.