– Выпей это… выпей, Анжелика…

– Нет… – Она почуяла резкий запах виски. – Нет… не хочу…

Гарет чуть не лопнул от злости: надо же, продрогла до костей и едва соображает, а все равно упрямится!

– Анжелика, выпей! Тебе станет теплее. Обратив на него свои огромные серебристые глаза, она лишь едва заметно кивнула. Дрожащая ледяная ладонь легла поверх его руки, поднесшей к губам бутылку. Первый же глоток заставил ее поперхнуться. Однако как только она откашлялась, Гарет заставил ее глотать снова и снова, пока наконец не позволил ей усесться возле очага. Ну что ж, это только начало.

Поколебавшись, Гарет все же решился снять с нее накидку. И озабоченно нахмурился: она промокла до нитки. В углу на скамейке лежало старое одеяло: тщательно встряхнув его, Гарет вернулся к Анжелике:

– Тебе надо раздеться.

Ответом был лишь полубессмысленный взгляд. Ее все сильнее бил столь жестокий озноб, что Гарет больше не смог созерцать чту пытку. Он решительно взялся за ворот блузки и стащил с ее плеч мокрую холодную ткань.

– Постой… продержись еще немного, Анжелика! Путаясь в мокрых рукавах, он кое-как умудрился освободить ее руки: они оказались ледяными. Едва слышно попытавшись возразить, Анжелика тем не менее позволила поднять себя на негнущиеся ноги и стянуть через голову злополучную блузку.

При виде тугих девичьих грудей Гарет трясущимися руками поспешно схватил одеяло и накинул ей на плечи. Настала очередь юбки. Но вот и она упала на пол мокрой тряпкой. Он старался не думать ни о чем, кроме угрожавшего ей холода, однако глаза невольно скользнули по нежному изгибу бедер. С трудом переводя дух, Гарет заставил себя наклониться и убрать в сторону мокрые вещи, затем поспешно закутал Анжелику в одеяло.

В хижине был единственный стул. Доусон придвинул его к огню и посадил на него Анжелику. Однако ее по-прежнему бил озноб. Не долго думая, Гарет опустил безвольно поникшую головку себе на плечо, сунул руки под одеяло и стал растирать ей спину широкими кругообразными движениями. Через несколько минут стало ясно, что массаж помогает. Восстановив таким же образом кровообращение в руках, Гарет до боли стиснул зубы и начал растирать грудь.

С трудом вынося эту сладостную пытку, он заставил себя выкинуть из головы неуместные сейчас видения. Постепенно спускаясь к коленям и щиколоткам, Гарет заворожено покачал головой: даже ее ступни казались совершенными! Не в силах терпеть долее, он наклонился и нежно поцеловал один за другим эти чудесные пальчики.

Затем Гарет заботливо укутал свою подопечную одеялом от носа до самых ног и занялся шаткой скамьей в дальнем углу хижины. Мигом стряхнув со скамьи мусор, он пододвинул ее к огню.

Внезапно до Гарета дошло, что он давно обливается потом. А ведь всего несколькими минутами ранее он тоже стучал зубами от холода!

Опасаясь и дальше копаться в собственных ощущениях, Гарет подхватил Анжелику на руки – и на миг ошеломлен –но застыл: она доверчиво опустила голову ему на плечо! Тяжелые веки с трудом приподнялись, и рассеянный взгляд коснулся его лица:

– Что… разве… разве дождь уже кончился? Мы сейчас едем домой? Мне обязательно надо домой. Донна… донна Тереза удивится… если…

Она так старалась говорить внятно, обдавая его запахом виски, что Гарет невольно улыбнулся и покачал головой:

– Нет, дождь все еще льет, и мы пока никуда не едем. Тебе нужно прилечь и отдохнуть, а тем временем высохнет твоя одежда. Тогда мы и поедем.

На сей раз он мог не опасаться очередной вспышки протеста маленькой забияки. Она снова положила голову ему на плечо и задышала глубоко и ровно. Доусон бережно опустил ее на скамью, посмотрел, как уютно она свернулась калачиком под одеялом, и вернулся к поджидавшей его на столе бутылке. Отхлебнув из нее изрядный глоток, Гарет с наслаждением ощутил, как жидкий огонь спускается по пищеводу в желудок. Черт побери, до чего же славно!.. Пожалуй, это единственный способ отвлечь его внимание от всяческих соблазнов.

Покачав головой, Гарет покосился в сторону мирно спавшей Анжелики и поспешил еще раз прибегнуть к помощи бутылки. Кажется, помогло.

Тут он вспомнил, что на полу все еще валяется мокрая одежда Анжелики, которую следует просушить. Да и он сам все еще ходит в насквозь мокрых брюках. Хотя какая разница, если ему не холодно? Даже спящая Анжелика распаляла его до предела.

Он подошел к скамье и залюбовался дивной красотой ее лица. Господь свидетель, ему не доводилось встречать подобного совершенства! В паху снова начало припекать. Проклиная свою слабость, Гарет снова вцепился в бутылку. Затем Доусон кое-как уселся перед очагом, прислонившись к скамье, всего лишь в нескольких дюймах от безмятежного личика спящей красавицы. Она дышала еле слышно. Нежные губы слегка раздвинулись, и под ними влажно поблескивал ровный ряд белоснежных зубов. Гарет едва не впился в эти губы.

Ох, пропади она пропадом! Он снова сделал большой глоток. Предстояло коротать долгую, холодную ночь.

Анжелика с трудом приходила в себя. Ей было тепло… очень тепло. Она с трудом разлепила веки навстречу сумеречному свету. Где это она? Кажется, по дороге домой их застиг ураган. Техасец посадил ее к себе на лошадь… Потом она промокла и замерзла… просто ужасно замерзла!

Ей захотелось пошевелиться, однако что-то этому мешало. Кое-как высвободив руку, Анжелика обнаружила, что буквально спелената одеялом и что лежит в нем совершенно голая. Резко обернувшись, она увидела Гарета Доусона: он лежал рядом! Неловко примостившись на самом краю скамьи, он все еще спал. Анжелика осмотрела нехитрое убранство незнакомой комнаты и покосилась на дверь. В щели между досками пробивался утренний свет, и девушку охватила паника. Родители наверняка сходят с ума от беспокойства, а донна Тереза…

Остатки сонного тумана развеялись в клочья, и Анжелика вспомнила, как техасец приказал ей пить… как заставлял снова и снова глотать ужасную жидкость… Однако больше она не смогла вспомнить ничего, как ни старалась.

Очаг давно потух, однако перед ним стоял стул, на котором были разложены вещи Анжелики вместе с сюртуком и рубашкой Гарета. Как это произошло? Последнее, что удержалось в памяти, было ощущение ласкового тепла, сначала согревшего спину и постепенно спустившегося до самых ног.

Анжелика повернулась и внимательно всмотрелась в сонное лицо Гарета Доусона. Оно казалось непривычно спокойным. Теперь, когда выражение надменности покинуло его, в нем улавливалось нечто мальчишеское и даже ранимое. Ее взгляд скользнул по широким скулам, выступающему подбородку. Суровые складки возле уголков рта разгладились, губы мягко приоткрылись. И она вспомнила, какие они бывают горячие и нежные одновременно…

Рассердившись на то, что дала волю фантазии, Анжелика заставила себя отвести взгляд…

Где-то внизу живота зародился беспокойный трепет, и Анжелика сердито зажмурилась и затрясла головой. Проклятый техасец! Ей давно пора вернуться на асиенду – если еще никто не догадался, где и с кем она провела целую ночь! Ни в коем случае нельзя давать пищу новым сплетням. Ее положение и без того слишком ненадежное. Сейчас, сию же минуту она встанет и оденется.