себе не нуждалась таким манером запудрить голову читателя, чтобы тот затерялся между строк, не умея прочесть мыслю. Типа, чтобы уплыл бы в заводь описательных изысков, закружился в эдаких специальных поэтических вывертах… где обычный читатель, шо тот чёрт – скорее ногу сломит, чем сможет разобраться, или – хотя бы уловить, об чём собственно сия лирическая песня, за ради которой так растекается по древу круто-вывернутый поэт…

В общем, Лю Лю скорее осуждала поэзию за бессмысленность, чем жаждала часами выковыривать пару строк из очумевшей от нелепости данного занятия бошки.

В поэзии голубка уважала её тайную силу: – во время написания рифмованного текста, она изживала свои потребности, желания, тоску, обиды и прочие негативно разрушающие счастье мелочи…

– Если опускаться во глубины души, исследуя там собственные чувства, горести и печали, – считала она, – то при помощи сильных точечных названий своих чувств – беды лишались энергетического заряда. Они лишались своей излишней значимости.

И беда превращалась лишь в поэтическую строку: – получала новое русло – как бы изнутри наружу, куда авторша отправляла её – по-миру… С Богом, что называется!

Прощай, моя былая боль! Мы больше не нужны друг другу!

Так Лю Лю, притулившись на кухне напротив компьютера и глядя в форум – привычно, хотя и бессмысленно – снова блуждала в воспоминаниях…

Холодильник рядом – чего ещё и желать русской художнице, привыкшей, что «её место в буфете»? Мы артисты – наше место в буфете. В Москве об этом знали все, и традиция поддерживалась строго. Кухня – наше русское всё!

– Где же Стивен?

Писать сокамерникам по форуму совсем не хотелось. Особенно, с учётом, что сами они за месяц не написали для неё ни строчки.

А вот чего постоянно хотелось? Снова и снова что-либо вспоминать! И сказать по совести – это однозначно намекало на какую-то особого рода зависимость. Причём, приобретённую недавно, в доме её Парижского любовника. Так, будто она здесь нечаянно этим заразилась. Пойди, выйди в лес – всё прекратится, вернись в дом – воспоминания как по команде – тут как тут! Уже прибежали, и стоят рядами – милые пёсики, виляют хвостиками и ждут, кого из всех выберет их госпожа.

– Так что тут у них – у Лю Лю и Стивена, не у пёсиков – было за последние дни?

Ну, собственно, она просыпалась среди ночи и – долго-долго лежала без сна, думала о всяком разном. А ноги её были забинтованы. А теперь нет. Но Стивена не было тогда и нету опять. И где он, Лю Лю не знает и очень хотела бы узнать.

Или чтобы пришёл! И пусть – как хочет, но Лю Лю собиралась поговорить… – со всем уважением… но пусть расскажет, что произошло после того, как она уснула вместо ужина… – когда они выпивали в последний раз. – Она не боится Стивена! И спросит, почему были забинтованы ноги.

Кстати, она и не заметила, как давно телефон перестал дрынькать… допотопный какой-то… из-за телефона как раз проснулась. И теперь бормочет чего-то, вообще без остановки? Не вслух, конечно, вслух Лю Лю разговаривала у себя дома, а тут она в гостях… вдруг кто-то подслушивает?

И Лю Лю заглянула за штору.

А потом прошла в спальню и стала осматривать её на предмет, не спрятана ли где-то скрытая видео-камера – не ведётся ли за ней слежка. Пока искала – во входной двери заворочался ключ, и вскоре Стивен заглянул в комнату.

– Привет, соня! – На этот раз он улыбался и глазами, и во весь рот – не так, как обычно: задумчиво, очень доброжелательно, но немного грустно.

– Ну, гос-Сс-поди!!! Где ты бы-ы-л? Обыскалась, заждалась, запечалилась, даже хотела взломать замок в твоём святом тайнике! Думала, зайду туда, а там – труп. То-то тебе досталось бы от меня: ты зачем труп спрятал! Не доверяешь! Ага! Попался! – и Лю Лю весело подбежала поцеловать своего Принца.

Он сиял. Лю Лю была счастлива! Обнимаясь, прошли на кухню. На столе стояли пакеты с продуктами, в прихожей – синенький букетик вполне себе дурацких американских лютиков-цветочков.

Лю Лю замечательно восхитилась милым жестом Принца.

Словно курочка – захлопотала она в поисках вазочки, чтобы не погибли раньше срока. Такие цветочки обычно стояли по пять-шесть дней. Но сама Лю Лю такие не купила бы.

Подруга в Нью Йорке приглашала её как-то помочь оформить русскую церковь к празднику, где та подвизалась вместо служки. И они с Лю Лю собирали икэбана-наряды для церкви, предварительно закупив такие же синенькие и сиреневые ромашки в супермаркете в виде нескольких букетов разных сортов.

Традиционная продукция американского супермаркета. Понятно, Принц прихватил их на выходе, не глядя, что называется – типа, как если бы взял упаковку жвачки.

Ну, чего нормальный ход – девочке будет приятно, а ему пофиг. Подарок из разряда «будешь ехать мимо, захвати мне кофе, а то дома заваривать лениво».

– Душка моя! Ты мой дорогой! Цветочки! Обожаю моего лапушку и властителя! И такие миленькие! – Лю Лю сияла всем видом, втихую обдирая подсохшие у стволов листья, чтобы он не приметил, что цветочки слегонца подвяли. Так как провели на прилавке в ожидании своего буратины как минимум пару-тройку дней, а значит дома простоят совсем не долго, а потом начнут излучать кое-что и активировать чуточку надоедливую мысль, вроде – не пора ли их отправить в иное ведёрко побольшего размера, чем та вазочка, где они испускают дух. Но выбрасывать их, конечно, будет жалко – ведь они подарок любимого?

Лю Лю нашла вазочку, налила воды, сунула туда пообчищенный от непрошенных свидетелей долгого плена подарок и вместе с вазочкой-к груди – поднесла цветочки-к лицу: правда хорошо сочетаются с лицом и халатиком? Они сочетались.

Стивен рассмеялся…

– Ну, какие попались, ты же поняла, – радовался он её смекалке. Искренне и задушевно.

Никакие уловки не работают! Вот же змей! – Промелькнуло в умной головке Лю Лю – так же мимоходом, как желание ответить что-то в оправдание. И сразу следом – прилив нежности. Она его обожала!

– Что делала? – Принц, опустошая пакеты, выставил на стол напитки.

Текила, самбука, Кампари, – неминуемо заценила Лю Лю. Понятно, её принц нарочно запасся романтическими напитками, чтобы у русской гостьи был выбор, чего именно вылакать в очередной раз. Грамотно и уважительно.

А Стивен, между тем, распределил остальные продукты по типам: в одну сторону для холодильника, в другую для одного шкафчика, в третью – для другого.

На вопрос Лю Лю смутилась: