– Юнга, входи.

Эма вошла – потертые на коленях штаны из мешковины, потертая на локтях холщовая рубаха в пятнах смолы. Остриженные волосы стали отрастать и торчали во все стороны, как бог на душу положит. Принц Тибо ей улыбнулся, Эма улыбнулась в ответ. Он никогда еще не видел ее улыбки, а улыбка была во весь рот, сияли белоснежные зубы. Еще миг, и все снова засветится волшебным горним светом, но Тибо крепко вцепился обеими руками в стол и начал издалека:

– Хочу сказать тебе, что мы приближаемся к северным водам.

– Да, ваше высочество.

– В северных водах мы пойдем гораздо ближе к берегу. Мне надо будет нанести визиты нескольким королям, чтобы не возникло дипломатических осложнений.

Эма не понимала, к чему ведет принц. Она мучилась догадками целый день, думая о его приглашении. Плохое обращение стало для нее привычным, и она приготовилась к худшему – скорее всего, ее высадят на первой же остановке. Конечно, найдутся другие суда, но на них не будет принца… Эту мысль Эма прогнала от себя. И разозлилась на подспудную глубокую печаль. На ощущение, что жизнь без принца станет тусклой-тусклой. Печалиться глупо, потому что надежды остаться на шхуне нет. Эма подняла на принца глаза, зеленые и глубокие, как океан. Принц отвел свои.

– Говорят, ты хорошо справляешься со своими обязанностями, – сказал он. – Даже доктор к тебе благоволит.

– Благодаря червям, принц.

– Понятно.

Тибо почесал подбородок.

– Но черви нам не помогут.

Эма не поняла, о чем он, и Тибо уточнил:

– В танцах на придворных балах.

Принц сделал три шага в одну сторону, два в другую, потом прыгнул в бездну.

– Эма, ты умеешь танцевать? – спросил он.

– Я зарабатывала танцами.

– А мне казалось, ты писала для людей письма.

– Писала, врала, воровала и танцевала. А еще пряталась в трюмах.

Эма тут же пожалела о своей откровенности. Принц Тибо сдвинул пшеничные брови. Он не понимал, что больше всего трогало его в этой девушке: сила или хрупкость? Или то, что они сочетались? А Эма не верила собственным ушам: неужели принц Тибо высадит ее в ближайшем порту… чтобы повести на бал?

– Теперь у тебя нет необходимости красть, мошенничать, лгать, – успокоил ее принц. – Не хочешь танцевать со мной на балу, скажи «нет».

– А вы можете не танцевать, ваше высочество?

Эма испугалась собственной дерзости. На этот раз она точно все испортила. Но, к ее великому облегчению, принц рассмеялся.

– Я? Вот у меня нет выбора. Я должен танцевать на всех придворных балах, обсуждать несносные сплетни, заключать торговые договоры. Следовать протоколу и еще раз протоколу. И смотреть невест, которых мне предлагают, желая заключить союз с нашим королевством.

– Сочувствую. А вы хороший танцор?

Тибо отметил про себя, что Эма обошлась без почтительного обращения, которое всегда отдаляло его от всех. И почему-то ему это было приятно.

– Так себе, – честно признался он.

– Раз так, я согласна.

Принц Тибо чуть ли не испугался.

– Ты согласна?

– Да.

– В самом деле?

– В самом деле.

Он раскинул руки, собираясь поблагодарить небо, но сообразил, что может показаться, будто он раскрывает объятия Эме, и опять сложил руки на груди.

– Спасибо, Эма.

Она склонила голову, стараясь не показать, что безмерно счастлива.

– Спасибо, – повторил принц Тибо. Не зная, как закончить разговор, он сухо добавил: – Спокойной ночи.

Эма отправилась на свое любимое место – на нос шхуны. Свернувшись на канатах, она слушала стук башмаков вахтенных – теперь уже никто не подкрадывался босиком. Ощущение счастья улетучилось. Эма впала в панику. Как она могла согласиться? Не иначе, принц в ту минуту ее заколдовал. Да, ей не хотелось с ним расставаться, и вот он исполнил ее желание. И это было колдовством. Но с колдовством или без колдовства, танцы с ним будут мукой. Эма не переносила прикосновений. От любого у нее в кожу впивались ледяные иголки. И если она соглашалась с кем-то танцевать, то только потому, что умирала с голода. Эма сжала покрепче бутылочное горлышко. Принц попросил ее танцевать, она согласилась, значит, так и будет. Назад хода нет. Надо было раньше думать.

Целых две недели «Изабелла» огибала Недобрый мыс, а когда обогнула, принц Тибо, прежде чем бросить якорь в Сириезе, решил сделать остановку в маленьком порту: бизань-гик мачты раскрошился на кусочки, в бочках совсем не было воды, кончились бобы, а с ними кончились и дурные последствия. Предстояло решить еще одну задачу: Эма не могла сопровождать Тибо в матросской робе. Денег у нее не было, значит, ему нужно купить ей бальное платье. Вот уж в чем он совсем ничего не понимал, так это в платьях. И решил посоветоваться с адмиралом.

Дорек долго стоял с открытым ртом, потом возмущенно воскликнул:

– Казарку? Принц! Вы хотите взять с собой казарку?!

– Именно, адмирал. Но бального платья у нее нет. Купить его я поручаю вам, адмирал.

– Мне? Но, ваше высочество, я ничего не смыслю в бальных платьях!

– Адмирал, подумайте сами! Я нигде не могу появиться без того, чтобы сразу не поползли слухи: принц то, принц сё!

– Пусть сама идет, ваше высочество.

– Вы только себе представьте, Дорек, входит юнга в матросской робе и начинает рассматривать бальные платья. Его примут за вора.

Дорек провел ладонью по голому черепу.

– Но почему же я, ваше высочество?

Худшей пытки для адмирала, чем это задание, принц придумать не мог. Впервые за долгую жизнь Дорек страстно пожелал, чтобы рядом с ним на борту оказалась супруга. Уж Гвендолен бы не растерялась.

– Все просто, адмирал, – внезапно осенило Тибо. – Вы наденете форму капитана и скажете, что ищете подарок для жены.

Дорек в расстроенных чувствах поделился своей бедой с первым помощником. Гийом призвал штурмана Феликса. Феликс был польщен и пожелал узнать, каковы вкусы принца. Четыре моряка устроили военный совет и установили факт, что женщины Краеугольного Камня носят платья под цвет глаз. И тут они сообразили, что понятия не имеют, какого цвета глаза у Эмы.

– Серые, точно вам говорю, – заявил Феликс.

– Дальтоник ты или как? – возмутился адмирал. – Глаза у нее голубые.

– Голубые? – переспросил Гийом. – Ничего подобного! Они светло-карие. Я бы сказал, золотистые.

Тибо (он-то был уверен, что глаза зеленые) не стал вмешиваться в спор. И предложил купить красное платье.

– Красное? – удивился адмирал.

– Красное, – подтвердил Тибо с напускной уверенностью.