Его собеседник, белокурый господин в немыслимо закрученном шейном платке, показался Себастьяну знакомым, но он так и не вспомнил, где и при каких обстоятельствах они виделись. Мимо проходил официант с подносом. Себастьян взял у него бокал мадеры и, подойдя к столику двух друзей, с нарочитой небрежностью плюхнулся на свободный стул.

— Я слышал, тебя можно поздравить, — сказал он, прерывая их разговор без всяких преамбул или извинений.

Эллсворт напрягся и взглянул на Себастьяна холодным взглядом.

— Прошу прощения?

Себастьян улыбнулся.

— Надеюсь, ты не собираешься делать вид, будто не слышал о смерти своей дорогой тетушки Гиневры? Все, что грозило отлучить тебя от титула и состояния Англесси, теперь устранено. Отсюда и поздравления, — Себастьян отсалютовал бокалом, словно произнес тост.

Белокурый незнакомец с чудовищным шейным платком на секунду поймал на себе стальной взгляд Себастьяна и тут же тихонечко исчез, уйдя в дальний конец гостиной, где принялся нервно переминаться с ноги на ногу.

— Разумеется, это при условии, — добавил Себастьян, словно его только сейчас осенило, — что в прошлую среду ты был далеко от Брайтона.

Скулы Эллсворта тронул слабый, но ясно различимый румянец.

— Не будь смешным. Прошлую среду я почти все время провел в «Грейз инн».[6]

— В суде?

Эллсворт побагровел.

— Будь я проклят, если понимаю, какое тебе до этого дело.

Себастьян ответил на его злобный взгляд хладнокровной улыбкой.

— Всегда полезно заручиться алиби, согласен? Если ты везучий, то властям даже в голову не придет, что ты легко мог нанять кого-то обстряпать за тебя это грязное дельце.

Эллсворт поднес бокал к губам и долго задумчиво пил, прежде чем ответить с завидным хладнокровием:

— Истинно так. Но тут невольно напрашивается один вопрос: зачем убивать даму в таком людном месте да еще таким сложным способом? Почему бы просто не нанять пару бродяг, чтобы те как-нибудь темной ночью напали на ее портшез?

— Действительно, почему? — согласился Себастьян. — Или, скажем, разбойника, чтобы перехватил ее экипаж в парке Хампстед-Хит? А ты, сразу видно, обдумывал варианты.

Эллсворт коротко хохотнул, а потом наклонился вперед и произнес:

— Долги не настолько меня душат.

Губы его по-прежнему улыбались, но в серых глазах блеснул грозный огонек.

— Слухи говорят об обратном.

— Слухи врут.

Себастьян откинул голову на высокую спинку стула, обтянутого тканью.

— Так какого ты был о ней мнения? Я имею в виду твою покойную тетку. — Со стороны могло показаться, что за столом мирно беседуют двое друзей. — Странно называть ее твоей теткой, когда она была тебя младше… лет на десять?

— Не так уж странно для нашего общества. В Лондоне полно воспитанных молодых дам, готовых пуститься во все тяжкие ради титула или состояния. Или ради того и другого.

Горькие, страшные слова. Хотя, с другой стороны, такова была суровая реальность. За старшими сыновьями, обладавшими положением и титулом, велась бесстыдная охота, тогда как младших сыновей, а также их отпрысков считали опасными париями, которых следовало остерегаться, избегать и презирать.

— А юная леди Гиневра хотела получить и то и другое? — спросил Себастьян.

— С какой стати такой первоклассной штучке вроде нее довольствоваться малым? — Эллсворт насмешливо скривился. — Надеюсь, ты не думаешь, будто она вышла за моего дядю по любви?

Себастьян вглядывался в хмурое злобное лицо собеседника. Он вспомнил, как несколько лет тому назад, в Итоне, какой-то сынок баронета отобрал у Эллсворта звание капитана футбольной команды. Через две недели в пылу и неразберихе игры юноше так сильно покалечили руку, что ему пришлось уехать домой до конца года. Тогда же прошел слушок, что Эллсворт специально сломал обидчику руку, но, разумеется, ничего нельзя было доказать. Впоследствии Себастьян узнал, что парень так до конца и не оправился от травмы — рука срослась криво.

— Ну, а что твой дядя? — спросил Себастьян. — У него были причины сожалеть о браке, как ты думаешь?

У Эллсворта вырвался резкий смех.

— Что? Помимо того факта, что она наставляла ему рога?

Себастьян ожидал нечто подобное, и все же слова ранили его гораздо больше, чем он мог себе объяснить.

— Ты имеешь в виду регента?

— О регенте мне ничего не известно. Но ты ведь не думаешь, что Англесси — отец так называемого наследника, которого носила его великосветская жена?

— Мужчинам и постарше удавалось произвести на свет сыновей.

— Возможно. — Эллсворт допил вино и поднялся из-за стола. — Но только не ему.

Бриджи были сшиты из тончайшего бархата, к ним полагался синий бархатный камзол, отделанный атласом, шелковые чулки и белоснежная рубашка. В такой ливрее впору было прислуживать герцогу — во всяком случае, на подмостках Ковент-Гардена, где этот костюм обычно и можно было увидеть.

Накрахмаленная рубашка вызывала у Тома зуд. Может, некоторые и считали этот ансамбль привлекательным, но лично он был уверен, что выглядит как попугай.

— Прекрати дергаться, — велела Кэт.

Присущая ей отличная дикция слегка пострадала из-за необходимости говорить с полным ртом булавок.

Том послушно замер. Спина чесалась немилосердно, но он не шевелился. Его терзало смутное предчувствие, что у мисс Кэт рука не дрогнет всадить в него булавку, если он ослушается.

Они находились в театральной гримерной мисс Кэт, где она подгоняла под его тщедушную фигурку ливрею пажа, заимствованную из костюмерной.

— Не понимаю, зачем это надо, — ворчал Том. — У меня уже есть отличная ливрея, которую подарил мне виконт, когда сделал своим тигром.

— Угу. — Мисс Кэт обошла его вокруг и принялась колдовать со швом на бриджах. — Прислуга лорда Англесси только взглянет на твою полосатую желто-черную жилетку, как сразу поймет, что ты за птица и из какого дома. Те, кто прислуживает лордам, давно составили собственное мнение о молодых благородных господах, и это мнение благоприятным не назовешь. Тебе повезет, если тебя не выставят из дома, отвесив хорошую оплеуху.

Том проглотил готовое сорваться с языка возражение. Ему до сих пор не давала покоя вчерашняя неудача, когда он пытался узнать в Павильоне хоть что-нибудь полезное. Он решил во что бы то ни стало выведать у служанок леди Англесси сведения для Девлина, и если для этого нужно было вырядиться фатом из прошлого века — что ж, он так и сделает.