— Я поднимусь на корабль, как только он прибудет в порт. Ты, если хочешь, оставайся здесь, мы пришлем за тобою перед самым отплытием, — сказал я.

— И мы поплывем в Россию, — задумчивым голосом промолвила Элен.

— Да, через Кенингсберг, а там меня ждет секретное предписание, и мы будем следовать указу государя императора.

— Мы поплывем не в Петербург?! — воскликнула Элен.

Виконтесса приподнялась на локте, в глазах смешались ужас и восторг. Она боялась неопределенности, ожидавшей ее в России. Мои слова вселили в нее новую надежду. Элен хотела верить, что мы поплывем в такое место, в котором судьба ее сложится самым счастливым образом, а главное, она получит доказательства счастья, как только услышит название этого места.

— Мы поплывем не в Петербург?! — повторила она.

— Мы узнаем это, когда вскроем секретное предписание, — ответил я. — В Кронштадте навигация еще не открыта. Так что до Петербурга придется добираться по суше.

Отворилась дверь, вошла горничная и принялась расставлять чайный прибор. Проказница держалась так, чтобы я незаметно для виконтессы мог дать волю нескромным рукам. Но я не соблазнился. Перед уходом девчушка взглянула на меня с недоумением. Я выдал застенчивую улыбку и закрыл за нею дверь.

— Андрэ, а ты не хотел бы уехать куда-нибудь вместе со мною? — спросила виконтесса.

— Э-э… — лишь успел выдать я.

— Андрэ, иди ко мне. Иди ко мне, — позвала Элен.

Я наклонился навстречу ее протянутым рукам, и вдруг с улицы донесся грохот и ругань. Я выпрямился и посмотрел в окно.

Перед входом в пыли друг против друга сидели гвардеец и служащий гостиницы. Они только что столкнулись и плюхнулись на землю, обронив свои ноши. Гвардеец тащил зеленый саквояж капитана Годена, а служащий — круглый сундучок капризной толстушки. И саквояж, и сундучок от удара раскрылись, содержимое вывалилось, туалетные принадлежности и всевозможные безделушки усеяли пятачок земли между незадачливыми носильщиками.

Я вспомнил, какого рода коллекцию хранил сэр Оливер, и содрогнулся, рассматривая предметы, рассыпавшиеся из зеленого саквояжа.

— Что там? — с досадой спросила виконтесса.

— Солдат столкнулся с носильщиком, оба свалились на землю, а содержимое чемоданов вывалилось, — рассказал я.

— Интересно, как они теперь разберутся в чужих вещах? — хмыкнула Элен.

Я увидел, как носильщик поднял с земли небольшую полоску материи с кисточкой. В лучах заходящего солнца серебро сверкало зловеще.

— Heus-Deus! — выкрикнул я, выбежал из комнаты и рванул вниз по лестнице.

Носильщик с сундучком уже поднимался навстречу.

— Мистер! — крикнул я. — Вы положили в сундук чужую вещь!

— Какую чужую вещь? — насторожился он.

— Я видел, как вы столкнулись с гвардейцем и растеряли вещи, — объяснил я. — А когда собирали их, по ошибке положили в сундук чужую вещь. Откройте сундук, я покажу.

— Никак невозможно.

Носильщик попытался обойти меня, но я перегородил ему путь. Он испуганно взглянул на кого-то за моей спиной. Раздался капризный голос:

— Что вы там стоите?! Несите сюда мои вещи!

Я повернулся и увидел толстушку, стоявшую в открытых дверях номера. На меня смотрела сытая ряха. Ее обладательница, очевидно, задалась целью хоть как-то облегчить жизнь веснушкам — тем не хватало места на физиономии.

— Простите, мисс, — обратился я к ней. — Я граф Воленский.

— Что вам угодно, мистер Воленский? — спросила девица, протянув мне руку.

Я приложился губами к пухленькому запястью.

— Случилась глупая история, — промолвил я. — В ваш сундучок попала чужая вещица.

— Вы копались в моем сундучке? — Зеленые глаза барышни округлились от возмущения.

— Миссис Паркер, это недоразумение! — вмешался носильщик.

Он бросил на меня ненавидящий взгляд. Послышались шаги, кто-то еще поднимался по лестнице, возможно, капитан Годен. Нельзя было терять ни минуты.

— Идите сюда! — приказал я.

Не церемонясь, я отстранил толстушку и прошел в ее номер. Носильщика я притянул за собою.

— Поставьте сундук! — приказал я слуге.

Он поставил ношу на комод. И я, не дав никому опомниться, открыл сундук.

— Это же не ваше, — я указал на серебряную полоску с кисточкой.

— Нет, — подтвердила девушка и накинулась на слугу: — Как эта вещь попала в мой сундучок?

— Вы позволите? — спросил я и, не дождавшись ответа, сжал в кулаке полоску материи и поклонился. — Честь имею.

Я выглянул в холл — там никого не было. Я выскользнул из номера, оставив незнакомую толстуху разбираться с прислугой, а сам быстро прошел в комнату Элен де Понсе. Шагнув внутрь, я перевел дух, разжал кулак.

На открытой ладони лежала нашивка от мундира лейтенанта Феклистова.

— Что случилось? — спросила виконтесса. — Куда ты умчался очертя голову?!

— Элен, мне нужно немедленно бежать в полицию, — процедил я, переводя дыхание.

— В полицию? — изумилась мадемуазель де Понсе.

— Элен, я все понял. Артемия Феклистова убил капитан Годен.

— О чем ты говоришь? — Виконтесса решительно ничего не понимала.

— Теперь все ясно. Вот почему он не возражал, когда я предложил ехать в Ярмут! Я хотел избежать ловушки, а ловушка с самого начала сопровождала нас!

— Андрэ, что ты говоришь? Ты несешь какую-то чушь! Если бы сэр Оливер участвовал в заговоре, мы бы не доехали до Ярмута!

— Действительно, это странно, — задумался я.

— Но почему… почему ты решил, что Годен виноват в смерти твоего друга?

— Помнишь, что рассказывал гвардеец о коллекции капитана Годена?

— Собирается из вещиц убитых…

— Да!

Я показал ей полоску серебристой материи.

— Это нарукавная нашивка от мундира лейтенанта Феклистова.

Мадемуазель де Понсе протянула руку, но в последнюю секунду отдернула ее.

— Ты уверен? — спросила она, глядя на меня с испугом.

Я кивнул. Элен посмотрела по сторонам, словно искала ответ на мучившие ее вопросы.

— Это какая-то несуразица, — проговорила она. — Зачем капитану Годену убивать твоего друга?

— Чтобы ограбить нас, — ответил я.

Голос мой прозвучал неуверенно. Элен подняла на меня глаза, покачала задумчиво головой и спросила:

— Тогда почему он не ограбил нас?! — и немного помолчав, сказала: — Глупость! Простое совпадение. Эта нашивка принадлежала еще кому-то. Не забывай, что сэр Оливер Годен — боевой офицер.