на коне, направил свой огромный лук в сторону разбойников. Мало, у кого в Степи хватало сил, чтобы натянуть его тугую тетиву, только редкие джигиты могли управлять им. Настолько оружие было тяжелым, крепким, трудносгибаемым.

– Не надо, – тихо произнесла Сара, – может они только возьмут скот и уйдут? – с надеждой она попросила, не поднимая глаз с маленьких сыновей.

Но чувство обиды за бегство, да и как предупреждение разбойникам, что хоть и бежит сейчас, но он воин, и еще что-то, похожее на гордыню, заставило батыра поступить по-своему. Подняв высоко вверх лук, он далеко направил стрелу.

Днем ранее лазутчик разбойников выяснил, что юрта одиноко стоит в урочище, рядом хороший табун лошадей и множество овец. Отверженные решили забрать весь скот себе. Предполагая, что один мужчина не станет биться с ними и убежит со своей семьей, они не хотели захватить в полон для продажи в рабы этих кочевников. Им достаточно было и живности, скота, чтобы пережить надвигающуюся суровую, голодную зиму. Поэтому открыто, почти предупреждая о своем появлении, ночные грабители, не торопясь, приближались к одинокой юрте.

Тонко просвистев в ночи, не слышно для неожидающих сопротивления, стрела глубоко вошла в грудь центрально едущего всадника. Тот, захрипев, громко рухнул с коня на землю, подняв облако пыли в ночи. Резкий клич, вперемежку с дикими проклятиями раздался среди разбойников. Расположившись полукругом, как месяц в ночном небе, охватывая как можно больше пространства, разбойники повели свою охоту на людей.

Первые капли ночного дождя упали на сухую землю.

Муж и жена, да два маленьких, еще грудных сына, каждый из которых был укутан и привязан крепким арканом по отдельности к животам матери и отца, мчались на двух быстрых конях, и еще на поводу сзади не отставали две сменные лошади. Бросив юрту, взяв только оружие, семья уходила от погони. Вся их молодая жизнь уместилась на четырех лошадях. Задыхаясь от злого осеннего ветра, они пытались раствориться бесследно в ночной Степи.

Хоть и ночь была, для кочевников это не имело никакого значения для чтения следов. Все жители Степи умеют видеть в темноте, умеют читать знаки, оставленные на земле. Поэтому беглецам нельзя останавливаться – все увидят.

Жена батыра, красавица Сара, смелая, как и все жительницы Степи, на быстром ходу крикнула своему мужчине: «Надо разделиться»! При этом она с тоской посмотрела на маленький сверток, привязанный к груди мужа. Там безмятежно, несмотря на скачку, спал ее старший сынок. Младший ее сынок, привязанный к ее груди, бойко смотрел черными глазами снизу-вверх на свою мать. Малыши-близнецы, как и все дети Степи, привыкли к постоянному перемещению на лошадях, к верховой качке. Едиль-батыр связал поводья двух запасных лошадей вместе. Сам с семьей ушел в направление реки, а запасных коней направил в другую сторону.

Оторвавшись от погони, на мгновение они остановились в темноте, чтобы прислушаться ко звукам. Вдали зажглись огоньки. Это погоня тоже остановилась. Преследователи, услышав два направления звука от топота копыт, поняли, что беглецы разделились. И теперь внимательно, при помощи зажжённых факелов, осматривали следы места, где лошади побежали по разным направлениям. Самый опытный воин осторожно, не топча следы, притрагивался к пожухлой, осенней траве, которую примяли копыта лошадей. Пальцами больших рук сравнивал глубину следов на осенней, влажной мягкой земле, чтобы понять, где нагруженная лошадь прошла, а где свободная. Подняв голову, носом, как дикий зверь, нюхал воздух по двум направлениям. Потом уверенно показал рукой в направлении реки. Погоня продолжилась.

А дождь усиливался, мокрыми следами стекал по лицам мужа и жены. А может это были слезы бессилия и страха? Предательницы молнии освещали Степь, раскрывая беглецов.

На склоне, где земля резко обрывалась, где внизу протекала река, Едиль с Сарой нашли укрытие. Снова они попытались запутать свои следы. Отправив своих оставшихся двух коней в разные стороны, дав им сильных ударов камчой, чтобы они сами, без всадников, умчались как можно дальше друг от друга, беглецы спрятались в овраге. Дав младенцам грудь, чтобы они молчали, чтобы своими криками не выдали убежище, Сара зажмурила глаза, а Едиль-батыр, держа наготове свою саблю, ждал приближения погони. Через мгновение прям над их головами промчались всадники, обдавая горячим воздухом и покрывая грязью из-под копыт.

Долго находиться в укрытии нельзя. До рассвета нужно перебраться на другой берег. И вдруг дождь неожиданно прекратился, словно кто-то наверху резко перекрыл потоки воды. Теперь снова тишина установилась, и все звуки отчетливо стали слышны в ночной Степи.

А погоня будет искать и вернется обратно по оставленным следам.

Как будто услышав мысли беглецов, разбойники вернулись. И разбили свой небольшой лагерь далеко от них. Разожгли костер, готовя захваченного барана и суша промокшие свои вещи. Ветер дул в сторону беглецов, донося запахи жаренного мяса. Быстро текущая река хорошо переносит звуки. Едиль с Сарой обрывками фраз слышали, как разбойники сожалели о гибели своего, как планировали с утра искать и отомстить. Потому что нашли они лошадей беглецов. И поняли разбойники, что семья рядом, и не могли они уйти далеко. Всю землю поутру вокруг перероют, но отыщут и убьют всех.

Страшно от услышанного становилось беглецам. Как не силен и ловок был Едиль, но против десятка обученных воинов он не мог выйти победителем. Когда взойдет солнце, увидят тогда их разбойники. Горькое сожаление испытывал Едиль. Если бы не его гордыня, не пусти он стрелу, то не преследовали бы тогда всю семью разбойники и не жаждали бы мести, и не клялись бы они убить всех. Молча корил себя глава семьи и мучился.

Дети, убаюканные скачкой, да после накормленные грудью матери, сладко спали на руках родителей. У каждого из младенцев во рту были мягкие кожаные полоски, до этого надолго замоченные в смеси молока, меда и сока сладких степных трав. Обычные соски для новорожденных Степи.

Шепотом на уши, а больше на пальцах муж и жена друг другу передавали сообщения.

– Нужно перебраться на тот берег, пока не рассвело, – показывал пальцами на небо и горячо шептал Едиль.

– Укрытие не надежное. Утром нас найдут. А на том берегу камыши, там спрячемся, – кивала жена.

– Как детей заберем? – показал рукой на близняшек глава семьи.

– Одного ты заберешь, другого – я, – объяснила на пальцах жена.

– Может я обоих на себе потяну? А ты одна плыви рядом. Тебе тяжело будет с ребенком. Не вытянешь. Течение реки осенью сильное.

– А если все стрелы будут пущены только в тебя? Я