закрыл глаза. Все намного хуже, чем я думал. Макс умудрился задолжать без малого сто шестьдесят серебряных крон. Считай, больше половины той суммы, что он привез из столицы. На эти деньги можно было небольшой домик приобрести.

И это, не считая процентов и долгов, о которых я еще не знаю. Вопрос с побегом встал передо мной в полный рост. Пусть уж лучше объявляют в розыск, чем горбатиться всю жизнь на кредиторов. Свалю в другую страну, сменю имя и поминай как звали. Плута попробуй еще найди.

Правда, было одно «но» и довольно весомое. Пусть Макс и являлся бастардом, но он был признан отцом-графом. Следовательно ― он являлся частью дворянского сословия, господствующего класса этого мира. Многие отдали бы огромные деньги, чтобы получить те же привилегии, что имел незаконнорождённый графский отпрыск. Для таких людей сто шестьдесят серебряных крон ― всего лишь капля в море. Так что вариант с побегом только на крайний случай.

В третьей стопке находились письма. В основном это были любовные послания от Вивьен Леруа, именно их Макс бережно хранил в шкатулке. Еще раз перечитав несколько приторно-слащавых посланий, я аккуратно отложил их в сторону. Они мне еще понадобятся. Эта мадам крутила Максом, как хотела. По сути, львиная доля долга, оставшегося мне в наследство, это сумма, что была потрачена на эту пиявку.

Помимо любовных посланий в стопке было еще несколько писем. В основном это были ответы из секретариатов торгового дома «Легран и сыновья» и графа де Грамона. В каждом из них шла речь практически об одном и том же. Это были сухие отказы в денежном обеспечении. Видимо, Макс, особо не стесняясь, строчил письма в столицу с просьбами к дяде и богатому деду, чтобы те выслали ему денег.

Только одно письмо было написано, так сказать, по-человечески, не сухим канцелярским языком. Оно было от старшей сестры матери Макса, Изабель Легран, в котором та просила непутевого племянника больше не писать и не требовать денег. В отличие от секретарей, она выражений не выбирала. Максу прямым текстом заявляли, что для семьи он чужак, и что его не хотят знать и видеть. В общем, на долю в наследстве ему нечего даже рассчитывать.

М-да, ну и семейка у парня.

В последней стопочке были два документа. Удостоверение личности Макса Ренара и бумага, подтверждающая его право владения сервом Бертраном Фурнье, сыном мельника.

Я потер руки. Очень хорошо, как раз то, что мне нужно.

Глава 6

От перекладывания бумажек отвлек звук открываемой двери и приглушенные женские голоса. Я втянул носом воздух. Хм… Опять эти отвратительные духи. Вернулась мадам Ришар и привела с собой еще кого-то. Любопытно, что ей снова понадобилось.

Спустя несколько мгновений шаги приблизились к моей двери и послышался учтивый стук.

— Господин Ренар? — услышал я голос домоправительницы. — Вы позволите войти?

— Входите! — произнес я и прикрыл одеялом ворох бумаг. Оставил только на видном месте конверты с гербами графа де Грамона и торгового дома Легранов.

Дверь открылась и на пороге возникла улыбающаяся мадам Ришар. Она мгновенно срисовала небрежно разбросанные конверты у меня на кровати. Судя по ее вспыхнувшему взгляду, гербы были тут же опознаны. Что, собственно, мне и требовалось. Кажется, улыбка домоправительницы стала еще учтивее, и она елейным голоском произнесла:

— Простите за вторжение, господин Ренар.

— Что вам угодно, мадам? — подсыпал я в голос чуточку раздражения.

— Я привела вам новую горничную, — торопливо ответила она и легонько подтолкнула в проход молодую девицу. — Вы, должно быть, помните Трикси, неправда ли? Она ― лучшая моя работница. Я решила лично представить ее вам. Чтобы в будущем не возникло недоразумений, как это случилось с прежней лентяйкой и обманщицей.

Я перевел взгляд на горничную.

— Кажется, припоминаю, — буркнул я.

Девушка была примерно одного возраста с Максом. Вернее, уже со мной… Невысокая, крепкая. Вероятно, привыкшая с самого детства к тяжелому труду. Одета просто, но опрятно.

Из-под ее белого чепчика выбилось несколько русых локонов. Большие голубые глаза слегка припухли. Похоже, она недавно плакала. Когда наши взгляды встретились, она густо покраснела и опустила голову. Мне показалось или она меня испугалась?

Мадам Ришар, все это время внимательно наблюдавшая за мной, похоже, осталась довольна. Любопытно, что бы все это значило?

— Ваш слуга передал мне, что вы хотели принять ванну, — произнесла она, при этом почему-то многозначительно взглянула на горничную, отчего та еще больше покраснела. — Слуги уже нагрели воду. Прикажете все приготовить?

После слов о ванне и горячей воде моя голова, а за ней и все тело вдруг нестерпимо зачесались. О, да! Это было бы сейчас очень кстати!

С трудом сохраняя спокойное выражение лица, я для вида задумался, а потом кивнул:

— Пожалуй, я соглашусь прерваться на водные процедуры. Можете начинать приготовления, мадам.

Сделав вид, что снова углубился в изучение бумаг, я краем глаза заметил жесткий и настойчивый взгляд, которым мадам Ришар наградила горничную. Та в свою очередь еще больше сжалась и стала совсем пунцовая.

Незаметно наблюдая за всей этой пантомимой, я уже примерно догадывался, что, собственно, происходит. Осталось еще немного подождать — развязка была уже близко.

В следующие полчаса в мое временное обиталище была доставлена большая деревянная бадья, которую быстро наполнили горячей водой.

Всеми этими приготовлениями занимался Жак, тот самый дворник, который якобы по своей воле продал Бертрану дрова за полталера.

При первом же взгляде на Жака я понял, что имею дело с бывшим военным. Выправка, четкие скупые движения, характерные шрамы на руках — ветеран, прошедший не одну битву. Жилистый, широкоплечий. Взгляд серых глаз цепкий. Черты лица будто вырублены из камня.

Когда он переносил меня на своей спине в ванную, я ощутил от него слабый запах знакомых духов. Хм… Мадам Ришар. Теперь понятно, почему она так рьяно убеждала меня, что самостоятельно накажет своего дворника. Не хотела, чтобы покалечили любовника. Видимо, мои слова по-настоящему напугали ее. Выходит, я действительно был в праве всыпать ему плетей.

Некоторое время я просидел в горячей воде, не открывая глаз и не проронив ни слова. Вот оно ― истинное блаженство! Хороший момент, чтобы немного помедитировать. Только вот…

Жак и мадам Ришар уже давно ушли, а вот горничная почему-то осталась. Характерных звуков уборки я тоже не слышал. Значит, она здесь не для того, чтобы прибираться. Трикси превратилась в молчаливую статую, которая замерла в двух шагах от ванны, боясь лишний раз вздохнуть. И это здорово раздражало…

— Ну? — не открывая глаз, спросил я. —