Генерал посмотрел на занятых очередной перебранкой Шакха и гнома. Албадурт, в отличии от остальных участников отряда (если не принимать в расчет Арнина, прекратившего маскарад и, раздевшись по пояс, просто покрывшего себя шерстью), все же носил сталь. Броню из серебристых пластин, которую он ковал последний век.

Все же — он не являлся человеком и имел некоторые особенности тела, которые позволяли ему подобную преференцию.

— Если верить Шакху, то ты не права и я обычно вообще ни о чем не думаю.

Лэтэя чуть улыбнулась. Она подошла к Хаджару и слегка его приобняла. Артеус стоял рядом, но даже не обратил на это внимания. За почти полтора века знакомства все уже давно успели уяснить, что Безумного Генерала и Падающую Звезду связывали отношения крепче дружеских, но столь же далеких от романтических, как Лидус от Северных Гор.

— У тебя сердце бьется тяжелее обычного, — прошептала Лэтэя отстранившись.

На белоснежной коже её прекрасного лица пылали отпечатки мороза в виде румян на щеках. Золотые волосы цвета шлейфа, оставленного стремительной кометой, сплетены в тугую косу. А глаза сияли светом ночного неба.

Но не того холодного и отстраненного, что с рождения сопровождал Хаджара в путешествиях, а другого. Почти родного. Заставляющего вспоминать о Элейн.

Как она там спустя все эти годы? Сколько у неё детей? Смеется ли она все так же, если ей в лицо сдуть семена одуванчика. Боится ли собак. Ходит ли к озеру, где в центре стоит дерево и куда, когда-нибудь вернется Хаджар.

Ведь он дал ей обещание…

Но…

Верит ли она ему?

И, что самое важное, верит ли он сам себе?

Хаджар снова посмотрел по ту сторону Ледяных Лестниц — входа в пределы гор. Прежде он думал, что каждый следующий его шаг ведет все ближе к дому, но сейчас… сейчас ему казалось, что с каждым разом он лишь удалялся.

Высокое Небо… даже со всем своим могуществом и тропами ветром, ему потребуется не меньше года, чтобы вернуться обратно.

— Хаджар… не пугай меня, пожалуйста.

Генерал вздрогнул и улыбнулся. Надеялся, что убедительно.

— Прости, Лэтэя, — покачал он головой. — Просто задумался немного и…

— Готовы? — перебил его полу-рык Арнина. — Тогда выдвигаемся. Бармен прав и шторм приближается — не будем терять время.

Волк, взявший на себя роль проводника, шагнул через арку первым, а за ним поспешил и Хаджар.

Так и начался их путь.

Дархан ступал по горным тропам под аккомпанемент тихой поступи Небесных Лисов, следовавших за ним по пятам. В отсветах яркого солнца меха отряда переливались эфемерными оттенками, порождая едва заметный взгляду танец красок на снегу. Вот уже в который раз они вместе шли по местным извилистым тропкам, прикрывая лица от сурового встречного ветра, режущего кожу острыми льдинками. И вот уже в который раз Хаджар не уставал восхищаться снежными вершинами, древними гигантами, возвышавшимися вплоть до самого горизонта.

И, как и всякий раз в горах, перед внутренним взором генерала нити воспоминаний о другой жизни свивались полотном призраков томящейся души.

Он мысленно переносился в те времена, когда служил родному королевству и вел своих людей через горы Балиума.

Мысли о цикличности его судьбы хаотично переплетались в сознании.

В последние годы Хаджар часто проводил время с трубкой, Ронг’Жа и размышлениями. Возможно даже чаще, чем с Синим Клинком.

Он часто размышлял о том, что все, однажды, должно встретить свой конец. И что костлявая с косой, ну или прекрасная дева с мечом, заботливая мать, старый друг и… у разных культур их называли по-разному, но так или иначе — все они её встретят.

— Что обозримо, то не вечно, — все чаще вспоминал он услышанные когда-то слова.

Лэтэя была права…

Слова Нарнира, как бы Хаджар не пытался их заглушить, эхом отдавались в сознании. Проклятым навязчивым рефреном, который никак не хотел умолкать.

Мысль о том, что его история — вовсе не история о герое, а о чудовище, которое вот уже почти полтысячи лет пытаются одолеть отважные герои, грызла края его души.

Хаджар смотрел на просторы снега и камня, каменное море простиралось перед ним страницами давно уже исписанной Книги Судеб. И, как и каждый вечер на протяжении последнего века, он задавался вопросом — каким будет конец его истории?

Когда-то давно, еще будучи уродцем на карнавале, он сочинил историю о герое и монстре. Иронично… кто он из этих персонажей?

Но этот вопрос не сорвавшимся с губ шепотом так и завис в холодном воздухе, а тот все кружился вокруг веселым ветром, не зная мирских забот.

Когда солнце уже почти склонилось за горизонт, Арнин привел их к пещере, где они решили укрыться. До рассвета только действительно — абсолютные безумцы или ищущие своей смерти осмелятся ходить по этим горам.

Дневной переход в достаточной степени вымотал отряд, чтобы те вскоре уснули. Дозорные, благодаря магии и рунам Артеуса не требовались, но Хаджар, все же, вызвался постоять на страже сна товарищей.

Он забил трубку, опустился в снег на краю обрыва и свесив ноги в пропасть, задымил.

— Давно тебя не видел, — произнес он выдыхая облачко. — демон.

Глава 1743

Тени буквально отрыгнули комочки страха. Те свились дверными проемом, через который мгновением позже вышел старый знакомый Хаджара.

Высокий человек в сером, рваном плаще из плотной ткани, вот только при каждом движении прорехи оборачивались голодными, оскаленными пастями жутких тварей и белые глаза сверкали жадностью до крови.

Лицо, обнажая лишь губы и единственный горящий алым глаз, скрывала широкополая шляпа, с рассеченной полой. Хельмер всегда носил костюмы. Причем костюмы из мира Земли. Не стали исключением и этот вечер.

Как, собственно, и не изменился тот факт, что в руках он сжимал вечно истекающую кровью алую сферу. То ли источник силы Повелителя Ночных Кошмаров, то ли его оружие. Хаджар так и не понял.

— Здравствуй, Хаджи, дружище, — улыбнулся демон, демонстрируя сомкнувшиеся, как у акулы, желтые клыки.

Хаджар, как и в случае с Черным Генералом, не стал спорить. Да и в целом его с демоном сейчас связывали весьма… странные отношения.

Несмотря на все злоключения, их нельзя назвать неприятельскими, но дружескими, из-за того, сколько раз демон использовал генерала в темную — тоже не отметишь.

Что-то посередине.

Хельмер, расстелив себе плед, опустился рядом и начал беззаботно, как ребенок, качать ногами.

Какое-то время они сидели в тишине.