Сергей молчал. Молчал и его собеседник, с болью вспоминая что-то свое, глубокое, личное.

– Знаешь, о чем я больше всего жалею?

– О чем?

– Что время нельзя повернуть вспять, вернуться на двадцать лет назад. Их тогда было совсем немного – предателей, благодаря которым удалось все это. Если бы я мог!..

Сухая рука сжалась в твердый костистый кулак.

– Они ведь тогда ничего не боялись, прикрывались гуманными законами, подкупали продажных чиновников за американские гранты, практически в открытую вели подрывную работу, разрушая нашу страну. А мы видели и ничего не делали.

– Почему?

– Почему? Не знаю… Наверное, держались за личное благополучие, остерегались нарушать закон, просто не верили, что все случится именно так. Хотя умные люди предупреждали. Если бы я мог…

* * *

Картинка отдалилась, задрожала и пропала. Перед глазами возник дергающийся потолок и встревоженное лицо Кустова.

– Владимирыч!.. Владимирыч!..

Перехватив его руки, Сергей наконец-то смог ответить:

– Ты что, Костя?! Перестань меня трясти.

Из кухни со стаканом воды в одной руке и мобильным в другой выбежал Веселов:

– Очнулся?!

– Парни, да вы что? Приспал немного, а вы тут устраиваете…

– Приспал?! С открытыми глазами?

– С открытыми?..

– Владимирыч, ты сидел весь бледный. Глаза открыты, ни на что не реагируешь. Как ты себя чувствуешь? Воды хочешь?

– Воды? Нет. А чувствую нормально.

В подтверждение слов Ратный встал, прошелся по комнате.

– Парни, говорю – спал. Даже сон успел увидеть.

Немного успокоившиеся друзья переглянулись. Подумав, Веселов уверенно заявил:

– Нитра. Надышался.

– Саня, брось.

– Точно говорю. У меня дядька ворота в сарае красил, нанюхался. Приходы были – мама не горюй. Такое потом рассказывал…

Александра поддержал Константин:

– Все, Владимирыч, ты больше не красишь. Ты точно в порядке? Не тошнит?

– Нет, я тебе говорю.

– Слышь, Костя, при отравлениях хорошо молоко.

– Молоток! Есть в холодильнике, сейчас подогрею.

Кустов рванул на кухню.

Вполне пристойно себя чувствующий Сергей попробовал возмутиться:

– Парни!..

Александр пресек возражения на корню:

– Владимирыч, завязывай. Блин, как ты меня напугал!

Несмотря на все протесты, уже через две минуты Ратный пил теплое молоко из высокого бокала и поневоле обращался мыслями к только что увиденному. С одной стороны, самочувствие прекрасное, а с другой… Откуда взялся бункер, ярчайшие, запомнившиеся до последней детали впечатления и ощущения? И опять он был зрителем, пассивным наблюдателем. А диалог с ученым? И что, это навеянный просмотром тупого боевика сон? С открытыми глазами, кстати?

Зашевелились нехорошие подозрения. Что-то он читал, связанное с такими видениями, очень настораживающее…

Встряхнувшись, Сергей понял, что парни сидят напротив, с тревогой и вниманием смотрят в лицо. Нет, надо завязывать. Допив последний глоток (как там, в бункере!), он решительно заявил:

– Все, ребята, харэ дурью маяться. Третий час уже, в шесть Вартуш с работы придет, а у нас конь не валялся.

– Сергей Владимирыч, ты красить не будешь.

– И не прошусь, есть другое полезное занятие. Пойдемте, фронт работ вам определю.

Зайдя на кухню, проверив грунтовку (высохла полностью, да и запах уже еле-еле), Ратный выложил валик, специальное корытце для краски, среднего размера плоскую кисть.

– Кто у нас мастер по валику?

– Я. С батей два гаража в станице покрасили, – сразу отозвался Веселов.

– Отлично, Саня. Ты сейчас и будешь им работать. Костя, тебе кистью доводить там, где валик не достает. С краской не перебарщивайте, все равно второй слой делать. Первый раз пройдете, валик и кисть в полиэтиленовые пакеты чтобы замотали, а то засохнут. Понятно?

– Не вопрос.

– Сейчас краску подготовлю, и приступите.

Открыв банку светло-кремовой, теплого оттенка краски, Сергей проверил концентрацию, подлил растворителя, старательно перемешал.

Костя с тревогой в голосе поторопил:

– Владимирыч, справимся! Ты давай выходи, хватит химией дышать.

Сергей кивнул, выдал заключительное указание:

– Александр, наливай в корытце немного, не забывай валик прокатывать.

– Да понятно все, не первый раз. Иди в зале передохни.

– Хорошо. Работайте.

В принципе на кухне втроем толкаться ни к чему. Тем более что у Сергея имелась еще одна дизайнерская задумка. Вернувшись в зал, он достал рулон светлых обоев-самоклейки. Хорошо, когда в магазине проходит распродажа остатков – взял пристойную вещь за треть стоимости. Разметив остро заточенным карандашом и линейкой несколько одинаковых больших ромбов (по числу дверок кухонной мебели), три маленьких (а это на выдвижные ящики), Ратный большими ножницами аккуратно вырезал геометрические фигуры. Получилось хорошо. Теперь подошло время декоративных пластмассовых накладок – тонких планок «под золото». Он как раз заканчивал нарезать, примеряя на готовом ромбе, вторую партию, когда из кухни ввалились мощно пахнувшие краской парни.

– Фу-у-у, блин, даже окно не спасает! Кухню реально выморозим.

– Саня, у всего есть обратная сторона. Зато сохнет быстро. Как цвет, кстати?

Ответил Константин:

– Песня! Только грунтовка еще немного просвечивает.

– Ничего, полчаса выждем, пройдетесь еще раз. Краски хватает?

– Даже останется. Владимирыч, а что ты ваяешь?

– Красоту, Саня. Ту самую, которую любят все женщины.

– Это ты на мебель клеить будешь? Голова!

– Главное – недорого. А по виду будет не хуже отделки фабричных кухонь. Лучше «Икеи» точно.

Отдышавшись (пришлось открывать окно и в зале – проветрить), парни вернулись на кухню. Тронув рукой бок шкафчика, Сергей уверенно скомандовал:

– Добивайте!

Окончание покрасочных работ характеризовалось фразой: «Хоть топор вешай». Положение исправил организованный открытой дверью в подъезд сквозняк – пусть лучше пахнет кошками. Но зато мебель однозначно засияла новизной. Светлая краска очень хорошо сочеталась с обоями и гармонировала со шторами, за глажку которых взялся Сергей.

– Блин, какое дело сделали! Парни, с меня простава!

– Ты решил сэкономленное на мебели потратить на харч? Константин, не занимайся ерундой. И так каждую неделю тебя объедаем.