— Этого я знаю, — заявил Леня. — Это же Веня Пирожок, мелкий жулик и карманник.

— Ничего себе знакомства, — поморщилась Лола.

— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — философски заметил Маркиз. — Смотри-ка, они торгуются!

Действительно, Прохор Кузьмич и Веня о чем-то горячо спорили. Веня старался изобразить незаинтересованность и пару раз даже порывался уйти, но майор хватал за рукав и не пускал. Наконец он махнул рукой и протянул Пирожку что-то маленькое и блестящее.

— Это монета! — прошипел Леня. — Он продал нашу монету Вене!

Жулик передал Ноздреватому тощую стопку купюр, и их пути разошлись. Разочарованный отставник поплелся прочь, а Пирожок довольно потер руки и двинулся в сторону рынка.

Маркиз наметил новый план действий. Очевидно, что Веню нужно было перехватить как можно скорее.

Леня двинулся следом, но догнать Пирожка не успел: рядом остановилась полицейская машина, стражи порядка схватили Веню под руки и куда-то повезли.

— Не везет так не везет, — пригорюнился Маркиз. — Где теперь его искать? Разве что в тринадцатом отделении, там занимаются всей местной шпаной.

— В полицию я точно не пойду! — отрезала Лола. — Это у тебя сплошные криминальные знакомства, я, знаешь, лучше по магазинам пройдусь.

— Ты здесь осторожнее, — придержал ее за локоть Маркиз. — За кошельком присматривай, а то улетит — не догонишь.

Часа полтора Леня провел в поисках. Оказалось, что Пирожка увезли не в тринадцатое отделение, а вовсе в девятое.

Наконец Леня вошел в нужное здание.

За столом против входа сидел толстый лейтенант в криво застегнутом кителе. Маленькие глазки лейтенанта смотрели в разные стороны. Рядом, за решеткой обезьянника, шумела местная шпана. Среди бомжей и мелких хулиганов Леня заметил Веню. Тот держался особняком и всем своим видом показывал, что попал сюда случайно.

— Лейтенант, — воззвал Веня к дежурному, — вот скажи, зачем я здесь? Трагическая ошибка, не иначе. Я приличный гражданин, кого хочешь спроси. Меня Иван Николаевич лично знает!

— Заткнись, Пирожок, — беззлобно огрызнулся лейтенант и посмотрел на карманника левым глазом. — Как раз Иван Николаевич и велел тебя прихватить. Ты ему за два месяца задолжал!

— Сам понимаешь, лейтенант, сейчас трудные времена, — ныл Веня. — Страна не оправилась от кризиса…

— Это не мои проблемы! — отрезал лейтенант, и глаза его снова разбежались в разные стороны. — Кризис там или не кризис, а платить должен вовремя, иначе, сам понимаешь, неприятности тебе гарантированы. Эй, гражданин, а вам что нужно?

Последние слова относились к Лене.

— Приветствую! — Маркиз сейчас был само жизнелюбие. — Молодой человек, хочу сообщить приятную новость: ваш номер выиграл в конкурсе!

— Что? — остолбенел лейтенант. — Какой еще номер, телефона, что ли?

— Нет, ваш номер обуви! Вы ведь носите ботинки сорок шестого размера? — Леня скосил глаза на ножищи лейтенанта. — Вот этот номер и выиграл в нашем конкурсе. Выигрыш небольшой, но приятный! — Он положил на стол перед полицейским купюру.

— Ясно, — пробормотал лейтенант, и оба его глаза ненадолго сошлись на Лене. — Поговорить, что ли, надо?

— Абсолютно точно! — подтвердил Маркиз. — Сколько вам задолжал, к примеру, этот правонарушитель? — Он мотнул головой в сторону Вени.

— Во-первых, не мне, а Ивану Николаевичу. — Глаза лейтенанта снова разбежались по противоположным углам. — А во-вторых, сколько задолжал — не моя тема.

— Хорошо сказано, — одобрил Маркиз, — никогда не нужно считать чужие деньги. Гораздо приятнее иметь свои. А если я удвою сумму вашего выигрыша, сможете закрыть глаза на существование этого ханурика? В конце концов, вы могли его просто не найти.

— Как это? — набычился лейтенант. — Это что, взятка? Меня же Иван Николаевич лично попросил!

— А если утрою? — не сдавался Маркиз.

— Если так, тогда ладно, — неожиданно подобрел лейтенант и достал из стола связку ключей.

— Пирожок, твое счастье. Можешь выходить! Считай, что мы с тобой сегодня не встретились. Не пересеклись, как говорится, наши жизненные пути.

В обезьяннике поднялся шум.

— Эй, а почему только его выпускают? А мы чем хуже? Мы, значит, что, второго сорта?

Кто-то быстро сообразил, что Пирожка выпускают по Лениной протекции, и из угла донеслось:

— Парень, зачем тебе этот пережиток прошлого? Забери лучше меня, я тебе пригожусь!

— И меня! И меня!

— У меня не благотворительный фонд. — Леня отвесил поклон сидельцам. — Меня мама учила, что нужно делать одно доброе дело в день. Каждый день, но только одно. А я сегодня одно уже сделал — вывел на свободу этого пролетария умственного труда. Хорошенького понемножку, фирма закрыта на переучет. Записывайтесь на прием у моего секретаря, все заявки будут рассмотрены в порядке поступления!

С этими словами он покинул отделение.

На улице Веня огляделся и торжественно продекламировал:

— Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа, и братья выпить нам дадут!

— А ты начитанный, Пирожок! — оценил Маркиз.

— Память хорошая. Между прочим, в школе по литературе была твердая четверка. А все почему?

— Почему же? — заинтересовался Леня.

— Потому что папаша, покойник, за каждую четверку давал денег на пиво. Вот что значит принцип материальной заинтересованности! Так как насчет выпить?

— Это возможно, но только позже. Сначала дело.

— Дело? — Пирожок изобразил искреннее удивление. — Разве у нас с тобой есть общие дела?

— А ты думал, я тебя вытащил из ментовки по случаю Нового года? Так я не Дед Мороз, и на улице, как видишь, лето!

— Выходит, перевелись на свете добрые люди, — сокрушенно вздохнул Веня. — Каждым движет только корысть! И чего ты хочешь от скромного труженика тыла?

— Монету, Веня! — Маркиз протянул ладонь.

— Монету? — Глаза Пирожка подозрительно забегали. — Какую еще монету?

— Пирожок, не разыгрывай передо мной умственно отсталого! Два часа назад ты купил у безразмерного лоха старую китайскую монету…

— Китайскую? — протянул Веня. — Нет, куда катится мир! Все норовят надуть! Этот лох уверял, что она японская.

— Не все ли тебе равно, китайская она или папуасская? Наверняка ты заплатил за нее гроши. Так вот, я готов купить ее за двойную цену. Это отличная сделка, Пирожок, особенно если учесть, что я только что заплатил за твое освобождение. Идет? По глазам вижу, что согласен.

В действительности в глазах карманника читалось глубокое разочарование, можно даже сказать скорбь. Он тяжело вздохнул и проговорил со слезой в голосе: