– Как ты мог меня соблазнить?! Как я могла тебе уступить?! –крикнула она с неподдельным отчаянием в голосе. Она понимала, что разрыв сРинатом означает потерю того положения, в котором она пребывала последниемесяцы. И потерю тех невероятных доходов, которые у нее были.

– Хватит, – вдруг негромко произнес Ринат, – хватитустраивать показательные номера. Ты не на сцене.

– Он меня обманул, – заплакала она, – честное слово, он меняобманул…

– Ты была девушкой, а он лишил тебя невинности, –безжалостно произнес Шарипов, – а я, дурак, тебе верил. Мне говорили, чтотакие, как ты, не могут измениться. Ты порочна до такой степени, что тебяневозможно оставлять одну. Он накопил много сил для ночных игр? –поинтересовался Ринат, вспомнив ее слова.

В ответ она еще сильнее заплакала.

– Я не виновата, – сквозь слезы произнесла Светлана, –честное слово, я не виновата. Так получилось…

Изображать из себя ревнивого мавра в таких случаях простоглупо. Устраивать сцену – непродуктивно. Прощать – непростительная ошибка.Оставаться рядом – очевидный просчет. Ринат не сказал больше ни слова. Словабыли не нужны. Он повернулся и вышел из комнаты. Бас-гитарист снова поднялголову.

– Он ушел? – тихо спросил несчастный музыкант, так до концаи не понявший, за что именно его побили.

– Дурак, – всхлипнула Светлана, – нужно было тебе утром уйтив свой номер. А ты еще и заснул. Сколько раз я тебе говорила, что нужновозвращаться к себе. Я устала и заснула. А ты устроился рядом. Из-за тебя ясегодня такого богатого мужика потеряла. Настоящую дойную корову.

– А я при чем тут? – искренне удивился бас-гитарист, – тысама меня позвала. У меня вообще были другие планы.

– Я тебе покажу другие планы, – махнула на него рукойСветлана, – будешь всю жизнь на своей гитаре бренчать, дурак. Нужно деньгиделать, а не на сцене прыгать. Это я должна прыгать, чтобы вот таким мужчинамнравиться. Чтобы они платили за меня, хотели меня, любили. А такие, как ты,всегда будут без штанов ходить. С гитарой и без штанов.

– Почему без штанов? – обиделся гитарист. – Я их снимаютолько тогда, когда меня попросят.

– Вот именно. Ты только и можешь штаны снимать, когда тебяпопросят. Тоже мне бык-производитель. Головой работать нужно…

– Тебе ночью нравилось, – упрямо возразил музыкант, – развев первый раз? Зачем тогда сама меня зовешь?

– Нравилось, – передразнила она его, – мне много чтонравилось. Что тебе говорить, ты все равно ничего не понимаешь. Такого мужикаиз-за тебя потеряла… Как теперь я его верну?

– Найдешь другого, – бас-гитарист поднялся.

Она взглянула на него и вдруг улыбнулась.

– Такого, как ты, другого найти легко. Все мужикиодинаковые. Ты посмотри на себя. Даже сейчас успокоиться не можешь. А такого,как он, найти трудно.

– Это твои проблемы, – резонно заметил музыкант, – непонимаю только, зачем ты меня била? Что я тебе плохого сделал?

– И не поймешь, – зло и презрительно сказала Светлана, – разсразу не понял, никогда в жизни не поймешь.

Ринат вышел в коридор и увидел пожилую горничную. Онпротянул ей роскошный букет.

– Возьмите.

– Вашей девушке он не понравился? – улыбнулась она.

– Понравился. Но мне не понравилась сама девушка, – онпередал букет и пошел по коридору к лестнице.

Горничная долго смотрела ему вслед. Ринат спустился в холл ихотел позвонить своим телохранителям. Но потом решил, что попадет в неловкоеположение. Они догадаются, что произошло нечто неприятное. Гнать автомобиль всюночь, чтобы увидеться с женщиной на несколько секунд, а потом снова уехать.Нет, такой позор не для него. Ринат остановился. Значит, он еще ценит чужоемнение. Значит, ему так важно, что о нем думают остальные. Как глупо. Он ужедавно должен был на все просто махнуть рукой. Но он не махнул. И поэтому он нестанет искать своих телохранителей. Лучше выйдет отсюда и немного погуляет поКиеву. А потом перезвонит, чтобы они приехали за ним. Так будет лучше. И они нео чем не узнают.

Он попытался открыть глаза, но почувствовал на лице этупроклятую повязку. И с трудом сдержался, чтобы снова не выругаться. В последниедни он часто и громко ругался. По-русски и по-украински. Кажется, этот чертовфранцуз стал его понимать. Если бы он заранее сказал, что придется пройти черезтакие испытания, то, возможно, Глущенко бы не согласился. Но теперь отступатьуже поздно. Столько дней они держали его в этой клинике, колдуя над его лицом.Теперь уже все позади. Сегодня наконец снимут повязку, и он увидит свое новоелицо. Новое лицо. Интересно, какое оно будет?

Ему показывали какие-то изображения на компьютерах,моделируя, каким он может стать, но эти изображения были какими-то нереальными,не совсем понятными и совсем не похожими на него.

Нужно было сделать все, чтобы наконец избавиться от своегопрежнего лица, которое так хорошо знали повсюду в мире. Документы ему ужеприготовили. Его наследник – Ринат Шарипов, сын его единокровной сестры, ужеподписал все документы, передоверив свое имущество и управление своими активамибельгийскому гражданину Вольдемару Леру. Все было оформлено как полагается, сучетом французских и бельгийских адвокатов. Но неожиданно возникли трудности.Два французских адвоката – Дрюмо и Леклерк, представлявшие интересы Шарипова воФранции, решили оспорить подобное решение своего клиента, настаивая на проверкевсех подписанных им документов. Они мотивировали это тем, что он подписывалдокументы без их согласия и присутствия. В России или на Украине их послали бытак далеко, как только возможно. Во Франции, в этой европейской стране,традиционно уважали закон и юристов. Поэтому они начали проверку.

Карим еще дважды летал в Москву, подписывая все необходимыедокументы. Глущенко знал, что его племянник ни на что не претендует и срадостью подписывает любые бумаги, которые ему присылает его новый «дядя», осуществовании которого он раньше и не подозревал. Самое интересное, что Шариповжил в его московской квартире и тратил миллионы, даже не задумываясь, как тяжкоони достались самому Владимиру Аркадьевичу. Но это были необходимые издержкиего преждевременной «смерти». Нужно было громко уйти из этого мира, чтобы потомвоскреснуть и снова появиться уже под другим именем. И с другим лицом. Что он исделал.

Повязка давила на лицо, ему казалось, что он уже никогда неснимет ее, не увидит свое новое лицо в зеркале. Пытка растянулась на несколькодней. Глущенко всегда был деятельным человеком, а здесь он вынужден часамилежать без движения. Или спать, хотя никто не может видеть, что он на самомделе делает. Спит или просто лежит, отдыхает или думает над своими проблемами.Конечно, все проблемы до своей «смерти» устранить не удалось. Сразу появилиськакие-то типы, которые захотели откусить кусочек от его наследства. Засуетилисьего бывшие партнеры, забеспокоились его родственники в Киеве. В общем, каждыйпроявил себя так, как мог проявить, решив, что он уже умер. Но он не умер, ахорошо запомнил поведение каждого из окружавших его людей. Запомнил не длятого, чтобы простить. А чтобы помнить и отомстить.