Кто-то вошел в палату. Проклятая повязка, ничего невозможноувидеть. Вот так здесь может появиться неизвестный убийца, который выпустит внего всю обойму, а он не сможет даже увидеть лицо своего палача перед смертью.Но войти просто так в его палату тоже нелегко. У дверей находятся двоеохранников.

– Кто? – нетерпеливо спросил Глущенко, не дожидаясь, поканеизвестный подойдет ближе.

– Это я, Карим, – отозвался его начальник охраны.

– Я тебе сто раз говорил, чтобы ты кашлял, когда входишь впалату, – разозлился Глущенко, – чтобы я мог знать, кто ко мне входит.

– Но я кашлял, два раза кашлянул, – удивился Карим, – и дажепостучал.

– Я ничего не слышал, – огрызнулся Владимир Аркадьевич. Онпонял, что был занят своими мыслями, и не услышал, как Карим входил в палату. Ауже потом сработала его сигнальная система. Шестая или седьмая, не в этом суть.Он был как слепой волк, слышал дыхание любого, чувствовал каждый его шаг. Ноиногда как человек позволял себе уходить в свои собственные воспоминания.

– Мы звонили вашему племяннику в Москву, – сообщил Карим.

– Не называй его так, – зло сказал Глущенко, – какой он мнеплемянник. Седьмая вода на киселе. Тоже мне родственник. И моя сестра тоже дурахорошая, нашла за кого замуж выходить. Ты знаешь, я ничего против мусульман неимею. Но когда узнаешь, что твой племянник татарин…

Карим молчал. Он знал, что Глущенко «интернационалист». Онодинаково презирает и не любит представителей всех религий и наций. Никого,кроме самого себя.

– Ему звонили… – Карим не договорил, и Глущенконасторожился, уловив некоторое сомнение в его голосе.

– Что? Кто звонил? Кто ему звонил? Опять эти французскиеадвокаты?

– «Эстрелла», – сказал только одно слово Карим, и Глущенкозамер. Он повертел головой, словно пытаясь определить, откуда исходил звук игде теперь стоит Карим. Затем поднял руку.

– Ты где? – спросил он.

Карим протянул ему руку. Глущенко схватил его руку и сильносжал.

– Я даже не могу определить, где ты стоишь, – пожаловалсяон, – я похож на слепого котенка, которого можно легко утопить.

Карим знал, что в подобных случаях лучше молчать, неперебивая своего хозяина.

– «Эстрелла», – с ненавистью повторил Глущенко, – они хотятменя испугать. Что они сказали?

– Они ничего не сказали. Только просили вам передать этосообщение.

– Они позвонили Ринату? – переспросил Глущенко.

– Да.

– Мальчика жалко. Его шлепнуть могут. Раз они знают, что яживой и он мой наследник. Позвони своему брату и скажи, чтобы усилил охрану.

– Уже сказал.

– Хорошо. Помоги мне подняться с кровати, – Глущенко встал,опираясь на руку Карима. Потом снова сел на кровать.

– Когда снимут эту проклятую повязку? – рявкнул он. – Нужнопозвать врачей и узнать.

– Сегодня вечером.

– Хорошо. Теперь послушай, что мы будем делать. Ты поедешь вКиев и найдешь моих кузенов. Обоих придурков, которые решили, что я уже спекся.Намекни им, что я живой…

– Они не поверят.

– Тогда перезвони ко мне, и я им расскажу, как вернулся стого света. Пусть соберут ребят. Надежных ребят, человек десять-двенадцать.Пусть сами все проверят. Я этой «Эстрелле» устрою такую встречу, что они самипопросятся на тот свет. Вместо меня.

– Может, самим найти людей? – предложил Карим.

– Ничего ты не понимаешь, – досадливо заявил Глущенко, – мненужны местные, хохлы с их красными от горилки и сала рожами, а не твои наемныеубийцы с Кавказа. Их сразу вычислят, потом найдут того, кто их послал, то естьтебя. А потом выйдут и на меня. Очень легко все просчитать. Твои черножопыедрузья и родственники нам не нужны.

Карим убрал руку. Сжал ее в кулак.

– Не обижайся, – почувствовал его состояние Глущенко, – я нетебя имею в виду. Но зачем нам лишние проблемы? Будет лучше, если это грязноедело провернут мои братцы.

– Много людей узнает о том, что вы живы, – напомнил Карим.

– Ничего. Они все равно должны узнать. И переписать на менянекоторые акции, которые они под шумок захватили. Вот сволочи, кузены мои.Каждый хочет оттяпать свой кусок. Говорят, что на Востоке настоящий падишахнесколько раз в жизни объявлял о своей смерти. И выяснял, кто и как из егоподданных ведет себя. Тех, кто особенно бурно радовался и лез все переделывать,сразу вычисляли. И потом отрубали голову. Так продолжалось несколько раз, покане оставалось тех, кто мог радоваться. И тех, кто мог предавать. Интересныйспособ расправиться с лицемерами.

Карим молчал. Его дело слушать и выполнять порученияхозяина. Любые поручения.

– Они все решили, что я умер, – под маской не было видно,как Глущенко усмехается, – пусть так и думают…

– «Эстрелла» знает, – напомнил ему Карим.

– Они меня вычислили, – согласился Глущенко, – поняли, ктотакой Леру. И почему все активы я перевел на его имя еще до смерти. Всепросчитали. Теперь будут меня искать. Только они не знают, что никто не виделмоего лица. Никто, Карим, даже я сам.

Он тихо захохотал. Затем улегся на кровати.

– Поезжай в Киев, – строго приказал он, – и сделай все, какя тебе сказал. А сегодня вечером я отсюда исчезну. Как только снимут эту маску.

– Охрану убрать?

– Нет. Пока нет. Пусть уходят сегодня после восьми вечера.Меня уже к тому времени здесь не будет. Я поменяюсь халатами с врачом и выйдучерез другую дверь. Он сказал мне, что сзади есть вторая дверь, которая всегдазакрыта.

– Есть, – посмотрел в другую сторону Карим.

– И я отсюда уйду. Уйду, как только он снимет мне все этиповязки. И моего лица никто не увидит. Ни один человек, кроме этого врача. Ноон будет молчать. Ему невыгодно много болтать.

– Как я вас найду?

– Я сам тебя найду. Мне нужно, чтобы никто не видел моеголица. Ни один человек. А теперь иди, Карим, у тебя мало времени.

Карим повернулся и вышел из комнаты. Глущенко откинул головуна подушку. Сегодня он наконец обретет новое лицо. И тогда он сможет вернутьсяв общество. Один из самых богатых людей в Европе, так трагически погибший впрошлом году вместе со своей семьей. Его труп так и не нашли, только фрагментытел. Но это и неудивительно, «он сидел к взорвавшейся бомбе» ближе всех. Затоего супруга почти не пострадала. У нее были такие черты лица, словно оназаснула. При воспоминаниях о супруге он едва не взвыл от злости. Прошло ужестолько времени, она давно переехала с его виллы на тот свет вместе со своимублюдком-сыном, которого родила от другого мужчины. Но он все никак не могуспокоиться.