Раньше она всегда чувствовала себя здесь скованно, опасаясь, что в ней найдут несоответствия, которые не скрыть под одеждой. Словом, ее ослепил страх.

Последние два года дали ей шанс вновь обрести себя. И что бы ни случилось в будущем, Чарли поклялась больше никогда себя не терять.

– Когда ты виделась с моей сестрой?

Чарли попыталась разыграть непонимание:

– Что значит, когда?

Таким образом, его предположение верно. Марта не поинтересовалась, чем занималась Чарли эти два года. Это показалось подозрительным. Даже когда Лючетта вышла из комнаты, Марта ничего не спросила. В самом деле, зачем спрашивать, когда она и так все знает.

– Это было не один раз?

– Мы с ней часто видимся.

– Моя мать, надо полагать, об этом не знает.

– Мы подумали, будет лучше не говорить ей, она ведь будет чувствовать себя обязанной рассказать тебе.

Кто бы сомневался.

– Ну и кто сделал первый шаг?

– Я. Совершенно случайно. Я поехала навестить отца.

– Отца?

– Полтора года назад он переехал в Испанию. Сейчас живет в Коста-Дорадо.

Последнее, что Рауль слышал о тесте, – тот после очередного провального проекта сорвать золотой банк объявил себя банкротом.

– Он может позволить себе приобрести какую-то недвижимость?

– Я купила ему дом.

– Ты купила ему дом на мои деньги?

– Скорее на свои деньги. Ты же мне их сам дал.

– Не могу поверить, что ты потратила мои деньги на дом для этого человека.

– Понимаю, он тебе не нравится, но это мой отец.

Рауль вздохнул. Они отклонились от темы, впрочем, теперь ему хотелось кое-что выяснить.

– Я не говорил, что мне не нравится твой отец.

– Ну да, конечно.

– Мне не нравится, как он обошелся с тобой и твоей матерью. Он воспользовался своим положением и оставил вас, не участвовал в твоем воспитании, почти не обеспечивал финансово.

Одна мысль о том, как вел себя Грэхем Хатчинсон по отношению к дочери, приводила его в ярость. Этот мужчина на четырнадцать лет старше матери Чарли, но стоило ему узнать о беременности, бросил ее. Время от времени появлялся в их доме, но потом снова исчезал. Чарли с мамой находились на грани нищеты, пока Грэхем Хатчинсон разъезжал по курортам на спортивных авто, полагая, что выполняет родительский долг, время от времени делая дорогие подарки. Когда появлялись деньги.

Рауля такое поведение просто бесило, но он уже знал, что любая критика в адрес ее отца будет встречена яростным негодованием.

– Это все в прошлом. Я знаю, что он далеко не ангел, но это мой отец. Я хотела, чтобы он жил ближе ко мне.

– Значит, это совпадение, что он связался с тобой, предложил очередную душещипательную историю именно тогда, когда мы расстались?

– Мы все время поддерживали связь.

И опять этот колючий тон.

Когда они поженились, Грэхем вел себя так, будто фортуна наконец повернулась к нему лицом, ожидая, что зять станет поддерживать его начинания. Однако зять дал ему такую отповедь, что в дальнейшем тесть предпочитал держать дистанцию. Едва Рауль сошел со сцены, отец снова дал о себе знать.

– Каким образом визит к моей сестре связан с твоим отцом?

– Я навещала отца и по пути заехала к Марте, чтобы вернуть книги.

Чарли с книгой. Невероятно.

– Ты брала у нее книги?

– Тысячу раз. Она полагала, если я буду читать на испанском, это поможет мне в изучении языка.

– Ты никогда не говорила об этом.

– Я думала, ты будешь смеяться надо мной.

– Почему, черт возьми?

– Ты смеялся, когда я пробовала говорить по-испански.

С ума сойти! Ему, наоборот, нравились ее попытки совершенствовать произношение. И смешные ошибки казались очень милыми. Неужели она приняла это за насмешку?

– Я не смеялся.

В любом случае теперь это не имеет значения. Те дни давно прошли.

– А после того как ты завезла книги, вы решили продолжать встречаться?

– Не совсем так. У нас вошло в привычку встречаться, когда я приезжала к отцу. Мы пили кофе, потом я уезжала. Вот и все. Никакой особой конспирации.

– Тем не менее от моей матери вы решили это скрыть.

И от него тоже.

Рауль тряхнул головой, не в силах поверить, что между его женой и сестрой существует предательская связь. Мысль, что они встречаются за его спиной, жгла огнем.

Когда Фабио прервал отношения с Мартой, Рауль был готов убить его. Какая уж там мирная беседа за кофе. С другой стороны, детство и юность сестры были одним сплошным праздником. Отец ее обожал, а сына замечал, лишь когда собирался устроить ему выговор.

– Марта не хотела тебя расстраивать, думала, ты расценишь это предательством.

– Вот тут она чертовски права. Но я не расстроен.

– Тогда что тебя беспокоит?

– Да ничего.

В воздухе повисло молчание.

– Значит, ничего не изменилось.

– Ты о чем?

– Все должно быть совершенно. Даже собственные чувства, – в ее голосе сквозила усталость.

Грохот разорвал тишину. Через мгновение Рауль понял, что это шум у него в голове. Пальцы раздраженно сжали руль.

– Сколько ты сегодня выпила?

– Вот видишь, вместо того чтобы спорить, ты просто сменил тему.

Он расслабил напряженные пальцы, нельзя позволять втягивать его в спор. Любой спор – это потеря контроля. Рауль давно это понял. Еще в школьные годы. Об этом позаботился отец.

Однажды они сидели за столом, он доедал поджаристую куриную ножку, а отец просматривал его школьный табель. Потом отложил табель и потребовал отчета, почему сын получил лишь вторую оценку на экзамене по математике. Рауль начал объяснять, что это, возможно, связано с тем, что месяц перед экзаменом он провалялся в постели с бактериальной инфекцией, но был остановлен ударом кулака о стол, а школьный табель разорван и отправлен в корзину. За то, что осмелился спорить, его на две недели оставили без прогулок. Насчет высших оценок по остальным предметам не было и речи.

С тех пор Рауль терпеть не мог жареную курицу.

Табель Марты, куда более скромный, отец принял как самый замечательный документ на свете. Рауль возмущался двойным стандартом и, чувствуя себя вправе, спросил, почему к ним такое разное отношение. Его настойчивость была вознаграждена еще двумя неделями без прогулок.