Все ее ощущения обострились, любое движение, когда одежда скользила по коже, усиливало это чувство. Взгляд то и дело обращался к его рукам, длинным загорелым пальцам, лежащим на руле. Она представляла, как они скользят по ее телу, опускаясь все ниже и ниже, и сосредоточиваются между ногами.

Когда он ушел в душ, оставив ее обнаженной в кресле, она чувствовала себя бесконечно униженной. Можно не сомневаться, именно это и предполагалось.

Чарли заставила себя встать и побрела в свою комнату в мягких кремовых тонах – полный контраст с просторной строгой комнатой Рауля, занимающей весь верхний этаж.

Плохо вот так кончить в его руках, точнее на языке, но Чарли ни за что не позволила бы ему думать, что он доставил ей не только физическое удовольствие. Он хочет полного подчинения? Черта с два! Скорее все в аду замерзнет.

Но хуже всего то, что он не предупредил заранее о цели поездки. Обмолвился в последний момент, когда они сели в машину. Есть у него привычка ужинать в городе, и Чарли думала, что они, как всегда, отправятся в какой-нибудь ресторан. Обычно по вечерам, когда Рауль освобождался, они ужинали либо с друзьями, либо вдвоем. Пожалуй, в Барселоне не осталось ни одного ресторана, в котором бы они не побывали.

– Они знают, что я приеду с тобой, да?

– У меня нет желания довести мою мать до инфаркта. Уверяю, тебе не о чем беспокоиться. В моей семье очень вежливые люди.

Это точно. В семье Казорла действительно умеют держать лицо. В любой ситуации.

У входа их встретил дворецкий, чопорный англичанин, служивший здесь долгие годы. Он ни разу не обмолвился о стране, откуда они с Чарли родом.

Лючетта и Марта Казорла, мать и сестра Рауля, ожидали их в гостиной. Обе безупречно одетые, словно на вечер в оперу, куда однажды пригласил Рауль и где Чарли, к своему стыду, просто заснула.

Она удивилась, что он ничего не сказал насчет ее одежды, только бросил быстрый взгляд и промолчал.

Если бы она знала, что они едут к его родителям, вряд ли бы надела чернильного цвета свободные шелковые брюки и ярко-розовый топ с высокой горловиной. Такая одежда вполне годилась для любого ресторана, но только не для дома Казорла. С тем же успехом можно надеть пижаму.

Хотя почему это должно ее волновать? После ухода от Рауля она избавилась от всех вещей, подходящих для члена семьи Казорла и не соответствующих ее собственным представлениям о стиле и комфорте. Отдав почти весь гардероб на благотворительность, Чарли поклялась больше никогда не носить то, что не нравится.

Марта и Лючетта всегда были очень добры к ней. Особенно Марта, на которую возложили обязанность превратить Чарли в ее мини-копию. По предложению Рауля Марта отвезла невестку в самый дорогой пассаж Барселоны, и гардероб Чарли был полностью обновлен. Возможно, не с таким энтузиазмом, но Лючетта тоже немало сделала для того, чтобы Чарли почувствовала себя членом их семьи. Но Чарли почему-то казалось, что отношение матери Рауля скорее было продиктовано представлениями о том, как надо вести себя с невесткой, чем искренними чувствами. Но свекровь старалась быть приветливой, за что Чарли была ей очень благодарна.

Хорошо выглядеть и хорошо одеваться всегда имело большое значение для обеих женщин. Ради них Чарли надела бы и вечернее платье, и туфли на высоких каблуках.

Тем не менее, увидев ее, обе женщины расцвели улыбками. Если что и смутило их, они скрыли это под парфюмными объятиями и воздушными поцелуями.

Марта тут же втиснула ей в руку бокал с адонисом, изумительным по вкусу, и обняла за талию.

– Как приятно, что ты снова здесь. Я всегда знала, что ты одумаешься и вернешься.

Встретившись взглядом с Раулем, Чарли прочла в нем предупреждение. Ей не хотелось лгать Марте, которая за эти годы стала ее подругой. Они продолжали общаться и после того, как Чарли ушла от Рауля.

– Мне тоже приятно.

Мягкий вкус адониса напомнил ей вечер, когда они с Мартой выпили перед ужином так много коктейлей, что потом не могли съесть ни кусочка и, хохоча, повалились на диван, развеселив этим Рауля и Фабио, тогдашнего жениха Марты. Лючетты не было, потому Марта отпустила тормоза.

Утром Раулю пришлось проявить участие. Без слова упрека он принес ей в постель стакан воды и пару таблеток от головной боли, а потом устроился рядом и осторожно обнял ее, стараясь не сжимать слишком сильно.

Неожиданные воспоминания удивили Чарли.

Как легко бывает вспомнить плохое, но ведь и хорошее тоже было. Особенно вначале.

Глядя, как Рауль разговаривает с матерью, Чарли впервые заметила между ними ощутимую дистанцию. Было уважение, но очень мало привязанности.

Двойные двери широко распахнулись, и в комнату вкатили коляску с Эдуардо Казорла, отцом Рауля. Он выглядел так же, как и в прошлый раз, когда она его видела. Левая сторона лица опущена, руки неподвижно лежат на коленях. Только глаза, такие же светлые, как у сына и дочери, полны жизни, давая знать, что за телесной немощью по-прежнему скрывается проницательный и острый ум.

Зоркие голубые глаза заметили Чарли и сразу перекинулись на Рауля. Сын ответил отцу взглядом, от которого у нее побежали мурашки по коже. Через мгновение то же отразилось и в глазах старшего Казорла.

Лючетта сгладила момент, подойдя к мужу и что-то быстро сказав ему по-испански. Чарли смогла уловить, что они с Раулем снова вместе. Пока Лючетта объясняла ситуацию, дворецкий объявил, что ужин подан.

Чарли посадили напротив Рауля рядом с Мартой. Лючетта села рядом с сыном. Эдуардо, как всегда, занял место во главе стола, рядом с ним – сиделка, молодая темноволосая женщина.

Ужин состоял из семи блюд. И это еще ничего. Если бы Лючетта решила устроить настоящий ужин, их бы ожидало не меньше двенадцати блюд. Они начали с gazpacho – супа из томатов и перцев, за ним последовали calamares en su tinta – кальмары в собственном соку. Пока они ели, Рауль, кратко излагал положение дел в семейном бизнесе, об отеле, который вынуждены были закрыть на дезинфекцию после вспышки норовируса, о том, что доход от авиалинии почти в два раза превысил предварительные расчеты. Пока он говорил, Чарли вдруг поняла, что все это адресовано Эдуардо Казорла, и впервые заметила вызов в тоне Рауля.

Вероятно, так было всегда. Она просто не обращала внимания ни на колючий тон, ни на подчеркнутый вызов. Впервые ей пришла в голову мысль, что в семье Казорла, несмотря на внешнюю респектабельность, тоже есть свои скелеты в шкафу.

Лючетта – столп общества.

Эдуардо – немощный глава семьи.

Марта – своевольная дочь, которая только перед матерью надевала маску послушания.

И Рауль. Мужчина, обязанный быть лучшим во всем.

Казалось, Чарли наблюдает за тщательно продуманной игрой, где все носят маски, скрывая подлинные чувства. После двух лет отсутствия за этим столом у нее сложилось ощущение, будто она обзавелась парой новых глаз.