В этот момент я прикуривала, и поэтому у меня не получилось удостоить Поприна ответом, я только взглянула на него.

Нет, мир сошел с ума, в который уж раз подумала я. Стоит только девушке выйти одной вечером погулять в город, как ее сразу начинают подозревать черт знает в чем. Причем в таких несуразных отвлеченностях, что сразу и понять ничего нельзя. Явились два Пшенникова с загадками, вынырнула Изольда Августовна с ребусом… Один Поприн сподобился объяснить суть своих претензий. Но лучше бы он этого не делал, все равно получалась ерунда какая-то.

Тут что-то дернуло меня за язык, и я спросила у своего вчерашнего знакомца, тщетно ожидающего ответа:

— А вы, господин Поприн, случайно не знакомы с Пшенниковым Григорием Ивановичем?

Володька в этот момент отвлекся от эстрады и бросил быстрый взгляд на Поприна. Ему тоже была интересна реакция на вопрос. Естественно, мой опер даже на стриптизе не терял свой профессионализм и бдил за ситуацией. Пять с плюсом ему. Умничка.

Поприн поморщился и стал пальцами выбивать по столешнице какую-то мелодию.

— Даже так, Татьяна Александровна… — задумчиво произнес наконец он. — Но меня это не касается. Однако интересно, что вы решили заняться шантажом. Это показывает, что с вами можно договориться. Меня это радует.

— Кто здесь говорит про шантаж? — Мое удивление было совершенно натуральным. — Я всего лишь задала вам вопрос, а вы кидаете такие неприличные обвинения. Будем считать, что слово «шантаж» я не расслышала, но почему у вас возникло такое мнение, узнать хотелось бы.

— Гриша тщательно скрывает свою принадлежность к этому клубу, и никто не знает, кроме самого ограниченного круга, что он здесь учредителем вместе со мной. Вы мне дали еще одно доказательство вашей слежки. Мы совсем недавно встречались с Гришей и обсуждали с ним кое-какие проблемы, тогда вы нас, очевидно, и засветили.

— Все гораздо проще, — решилась я на легкую провокацию. — Я сегодня встречалась с Григорием Ивановичем…

Я нарочно не стала заканчивать фразу, оставляя на усмотрение Поприна придумать самому ее окончание. Но он улыбнулся и погрозил мне пальцем.

— Гриша еще вчера улетел в Париж по делам своего «Потока». Не нужно так неуклюже врать. Короче, Татьяна Александровна. Давайте договариваться. Не будем касаться всех ваших отчетов. Я так думаю, а думаю я всегда правильно, что сегодня вы уже Изольде отчитались. Но перед каждым следующим отчетом, касающимся меня, вы будете приходить ко мне сюда, и мы с вами будем вместе решать, что стоит говорить моей благоверной, а чего ей знать необязательно. Платить я вам буду в два раза больше, чем Изольда. Годится?

Я промолчала.

Поприн внимательно посмотрел на меня и осторожно спросил:

— Про Ольгу вы уже ей рассказали?

Я снова промолчала.

— Значит, рассказали. Жаль, жаль. Придется придумать что-нибудь, будто она у меня секретарь, хотя все равно — не поверит.

— В чем же все-таки причина разногласий между Изольдой Августовной и вами? — спросила я, занимаясь злостным уклонизмом от необходимости отвечать и продолжая гнуть свою линию.

— Смешная вы девушка, — улыбнулся Поприн. — К чему такие вопросы? Что мы с Изольдой, очень оригинальная пара, что ли? Да просто-напросто надоели мы друг другу хуже маргарина, и удерживают нас только взаимные финансовые расчеты да деловые связи. Без меня ей придет полный каюк. Вот она и «мечет икру», следит да устраивает мне истерики. Боится, что я уйду. А я все равно уйду. Мне с этой грымзой уже не только не жизнь, но даже и не прозябание. Геморрой один. Так, значит, мы с вами договорились?

Я покачала головой.

— Не понял вас. — Поприн откровенно вытаращился на меня. — В чем еще дело? Вам мало денег, что ли? Скажите прямо, сколько вы хотите. Я уверен, что мы договоримся.

— Дело не в деньгах, — ответила я. — Я просто не продаюсь. За деньги я выполняю работу. И честно отрабатываю эти деньги. Ни один мой клиент не может сказать, что я его кинула или подставила, а вы требуете от меня именно этого. Ничего у нас с вами не выйдет.

— Та-ак, — протянул Поприн, — та-ак. Вот, значит, как вы решаете…

Я кивнула и покосилась на Володьку, заметив, что он уже не сводит пристального взгляда с Поприна, а этот взгляд у Володьки ох какой нехороший.

— Вы можете передумать? — спросил меня Поприн.

— Никогда, — отчеканила я и затянулась сигаретой.

— Никогда не говори никогда, — процитировал Поприн, блеснув телевизионной эрудицией, и встал. — Ну что ж, Татьяна Александровна, извините за беспокойство. Но я все-таки уверен, что у нас с вами это не последняя встреча.

Поприн сделал паузу, но, видя, что разговаривать больше я не намерена, тихо произнес:

— До свиданья, Татьяна Александровна.

Потом резким движением поднялся и ушел.

Буквально через несколько секунд подскочил наш официант и показал счет. Похоже, мы перестали быть гостями в этом заведении. А я и не огорчилась.

— Мне здесь разонравилось, — сказала я Володьке, — как я понимаю, свою функцию для меня эта забегаловка уже выполнила. Я узнала кое-что интересное, а мужской стриптиз мне здесь вряд ли покажут.

— А женским ты разве не интересуешься? — спросил Володька умильно наивным тоном и жалостливо заломил брови.

— Возможно, скоро начну, но тем хуже будет для тебя, — буркнула я и грустно повела глазами по сторонам. — Нет нормальных мужиков, куда ж мне теперь деваться, сироте горемычной?

Володька обиженно сморщился, но все-таки бросил быстрый взгляд на эстраду и ответил:

— Сейчас, по крайней мере, становится кое-что ясно. Можно предположить, что Пшенниковы, близнецы твои однояйцевые, опасались, что ты слишком много узнала про Поприна, и пытались скачать информацию.

— Не забывай, что Пшенникова нет в Тарасове, — напомнила я, — и неизвестно, кто ко мне приходил.

— Помню. Сама не забывай, что лично Пшенникову приходить было необязательно. А засланцы, причем без координации друг с другом, привалили, прикрываясь именем шефа, и ничего у них не получилось.

— Похоже, Пшенников опасался, что я узнаю о его интересах в этом бизнесе, — задумчиво проговорила я и посмотрела на новую стриптизершу.

Эта была уж наверняка хуже обеих предыдущих. Во-первых, она была не просто толстой, а толстой до неприличия. С такой фигурой в приличном обществе раздеваться нельзя. Во-вторых… А впрочем, уже и первого пункта достаточно, и говорить больше не о чем. Даже Володька стал смотреть на нее в два раза реже, чем на ее закончивших выступление подружек.

— Тебе не надоело еще? Домой хочу. — Я откровенно зевнула в пространство, однако не забыв прикрыться ладошкой, я ведь приличная дама, хоть и пришла смотреть стриптиз, как может показаться со стороны.