Ибрагим похлопывает его по руке и медленно выговаривает:

— По-моему, это вполне безопасно, Рон. Мы видели удостоверение этого джентльмена, я позвонил по указанному там номеру и прогуглил его. Помнишь?

— Я только… не знаю, можно ли, — бормочет Рон. — Не хочу никаких неприятностей.

— Никаких неприятностей и не будет, мистер Ричи, — успокаивает Крис. — Гарантирую. Просто вы, может быть, располагаете важными сведениями.

От Красного Рона одна тень осталась, и Крис понимает, что надо быть очень осторожным. Ни в коем случае не упоминать пока Джейсона. Надежда на обед в пабе быстро тает.

— Мистер Ариф прав, со мной можно говорить свободно.

Рон смотрит на Криса, потом на Ибрагима, ожидая от него поддержки. Ибрагим пожимает другу руку, и Рон, снова обернувшись к Крису, наклоняется к нему.

— Мне спокойнее было бы говорить с той леди.

Крис пробует мятный чай, который заварил для него Ибрагим.

— С той леди?

Он переводит взгляд с Рона на Ибрагима. Тот приходит на помощь.

— С какой леди, Рон?

— Ну, с той, Айб. С той, что приезжает с нами беседовать. Женщина-коп.

— Ах да! — спохватывается Ибрагим. — Констебль де Фрейтас. Она часто к нам приезжает, старший инспектор. Учит закрывать окна на задвижку. Вы с ней не знакомы?

— Знаком, конечно. Да, она в моей группе. — Крис напрягает память: как звали ту молодую девицу с несуществующими шнурками — не де Фрейтас ли? Почти наверняка она. Перевелась из столицы, почему — никто не знает. — Мы с ней очень тесно сотрудничаем.

— Так она участвует в расследовании? Прекрасно! — сияет Ибрагим. — Мы здесь очень любим констебля де Фрейтас.

— Ну официально она не участвует, мистер Ариф, — уточняет Крис. — У нее много других важных дел. Ловит преступников и… и так далее.

Рон с Ибрагимом, не говоря ни слова, смотрят на Криса и ждут.

— Но это потрясающая мысль. Надо взять ее в группу, — спешит Крис, соображая, с кем надо будет поговорить. Наверняка кто-то да задолжал ему услугу.

— Она прекрасный офицер, — говорит Ибрагим. — Она делает вам честь.

Снова став серьезным, он поворачивается к Рону.

— Так что, если наш красавец-следователь и наша приятельница де Фрейтас приедут вместе, ты согласишься с ними потолковать, Рон?

Рон наконец берет чашку с чаем.

— Было бы замечательно, Айб. Мне это нравится. Я и с Джейсоном поговорю.

— С Джейсоном? — настораживается Крис.

— Ты боксом не увлекаешься, сынок? — спрашивает Рон.

— Очень увлекаюсь, мистер Ричи, — кивает Крис.

— У меня сын боксер. Джейсон.

— Я его знаю, сэр, — говорит Крис. — Он, должно быть, ваша гордость.

— Просто он был со мной, так надо и его позвать. Он тоже видел ту ссору.

Крис кивает. Ого, это весьма интересно. Не зря он съездил.

— Ну, я непременно приеду и побеседую с вами обоими.

— И констебля де Фрейтас захватите? — напоминает Ибрагим. — Замечательно.

— Конечно, — кивает Крис. — Все что угодно, лишь бы докопаться до истины.

Итак, похоже, что мы ведем следствие по убийству. И еще лучше — я побывала в допросной комнате полиции. Этот дневник принес мне удачу.

Интересно было понаблюдать за Элизабет в деле. Очень впечатляет. Такое хладнокровие. Хотелось бы знать, как бы мы поладили, если бы познакомились тридцать лет назад. Вряд ли, мы из разных миров. Но здесь люди сходятся.

Я очень надеюсь, что сумею помочь Элизабет в расследовании. Помочь в поимке убийцы Тони Каррана. Может, и сумею, на свой лад.

Думаю, если у меня и есть какая-то особая способность, так это что меня часто не замечают. Или правильнее сказать «недооценивают»?

В Куперсчейзе полно великих и прославленных людей, которые что-то в жизни совершили. Кто-то участвовал в проектировании туннеля под Ла-Маншем, в честь кого-то назвали болезнь, кто-то был послом в Парагвае или Уругвае. Вы меня понимаете.

А я? Джойс Мидоукрофт? Хотелось бы знать, какой они меня видят. Безобидной? Наверняка. Болтливой? Боюсь, грешна. Но мне кажется, в глубине души они понимают, что я не из их круга. Медсестра, не врач, хотя в лицо этого никто не скажет. Все знают, что квартиру здесь мне купила Джоанна. Джоанна из их круга. А я не совсем.

Однако же, если в Комиссии по питанию склока, если не работает насос на озере или, как давеча, пес одного проживающего сделал щенков собачке другого и оба как с цепи сорвались, кто все уладит? Джойс Мидоукрофт.

Я с превеликим удовольствием смотрю, как они пыжатся, надувают грудь, слушаю, как грозятся судом, и жду, пока они выпустят пар. Тогда вступаю я и намекаю, что, может быть, есть варианты, может быть, можно договориться, и собаки, может быть, есть собаки. Я здесь ни для кого не угроза, никому не соперница. Я Джойс, тихая болтушка Джойс, вечно во все суну нос.

Потому-то со мной все успокаиваются. Тихая, рассудительная Джойс. Никто уже не кричит, и проблемы улаживаются, и нередко — не без выгоды для меня. Только этого, похоже, никто не замечает.

Так что я очень люблю быть незаметной — и всегда любила. И я правда думаю, что буду полезна в расследовании. Все станут смотреть на Элизабет, а я просто буду самой собой.

Мидоукрофт я, между прочим, по покойному мужу, Джерри, и мне эта фамилия всегда нравилась. Среди многих причин выйти замуж за Джерри его фамилия была не последней. Одна моя знакомая медсестра вышла за Бамстеда[5]. Барбара Бамстед. Я бы, пожалуй, нашла предлог отказать.

Какой был день! Теперь посмотрю старый выпуск «Главного подозреваемого», и в постель.

Не знаю, чего завтра захочет от меня Элизабет, но я готова.

Еще одно прекрасное утро.

Богдан Янковский сидит в кресле-качалке в патио Яна Вентама и неспешно размышляет.

Убит Тони Карран. Кто-то вломился к нему в дом и убил его. Подозреваемых полно, и Богдан мысленно перебирает одного за другим. Обдумывает, по каким причинам они могли желать Каррану смерти.

Смерть Тони, кажется, всех потрясла, а Богдана ничем не удивишь. Люди постоянно умирают по самым разным причинам. Его отец упал с плотины под Краковом, когда Богдан был еще ребенком. Или спрыгнул, или его столкнули, не суть. Это не меняет того факта, что он умер. Так или иначе, все там будем.

Сад у Яна не во вкусе Богдана. Лужайка протянулась к ряду деревьев вдалеке — все такое упорядоченное, английское, остриженное. Слева от деревьев — пруд. Ян Вентам называет его озером, но Богдан-то знает, что такое озеро. Через дальний, узкий конец пруда перекинут деревянный мостик. Детишкам понравилось бы, но Богдан ни разу не видел в этом саду детей.