Однако Барбаросса недолго владел Тунисом. Изгнанный халиф обратился за помощью к Карлу V, и, что бы император ни думал об ошибках Хасана, он прекрасно понимал, что присутствие Барбароссы в Тунисе создает постоянную угрозу для владений империи на Сицилии. Пиратские гнезда, рассредоточенные по скалистому побережью Алжира, вызывали у него беспокойство, но через Тунис шел путь с запада в восточный бассейн Средиземного моря, и оставлять его под властью пирата было в наивысшей степени рискованно. Соответственно, Карл V поддержал Хасана и в конце мая 1535 г. покинул Барселону в сопровождении 600 кораблей, которыми командовал Дориа, имевший собственные причины для недовольства, и на борту которых находился весь цвет войск империи – испанцы, итальянцы и немцы. В июне его армия осадила Голетту, или Хальк-эль-Уэд, Горло потока, как ее называли арабы, две башни, стоявшие в миле друг от друга и контролировавшие вход в канал Туниса.

Неподалеку была пришвартована огромная каракка «Святая Анна», присланная на помощь императору «религией» (так мальтийские рыцари называли свой орден), и благодаря ее тяжелому орудию в одной из стен образовался разлом, и в крепость двинулись рыцари Святого Иоанна, сумевшие повесить флаг «религии» на вершине зубчатой стены (14 июля). Осажденные под предводительством еврея Синана сумели совершить три отчаянные вылазки, в рукопашной схватке погибли три высокопоставленных итальянских генерала. Однако затем защитников крепости сразу вытеснили в Тунис, вынудив их отдать врагу Голетту вместе со всеми ее оружейными складами, боеприпасами, 40 пушками, часть из которых уже доказала свою эффективность во время осады Родоса, и более чем сотней судов.

Барбаросса вышел навстречу императору во главе войска, состоявшего из почти 10 000 человек. Однако его берберы отказались сражаться, тысячи рабов-христиан, находившихся в Касабе (цитадели), помогли захватчикам, предав своих хозяев, разбили оковы и закрыли за Хайр-эд-Дином ворота. Он защищал свой оплот столько, сколько мог, после чего предводитель пиратов в сопровождении Синана и Айдина отправился в Бону, где, к счастью, оставил 14 своих кораблей. Остатки тройных стен, построенных Хайр-эд-Дином, все еще можно увидеть на участке земли, отделяющем Тунисское озеро (оз. Бахира) от Средиземного моря. Когда 15 лет назад этот крепостной вал прорубили, за его пределом были найдены скелеты, испанские деньги, пушечные ядра и сломанное оружие.

На протяжении трех дней солдаты с согласия Карла разоряли Тунис. Они позволяли себе совершать ужасные вольности и кровопролитие. Мужчин, женщин и детей тысячами убивали и даже хуже того. Разъяренные воины сражались друг с другом за добычу, а невезучих христиан из Касабы перебили их собственные освободители во время конфликта из-за сокровищ Хайр-эд-Дина. Улицы превратились в место бойни, дома стали логовом убийства и стыда. Даже католические авторы, описывавшие происходившие в то время события, признавали, что распущенные и разъяренные солдаты великого императора сотворили множество гнуснейших бесчинств.

Как это ни удивительно, примерно тогда же, когда германские, испанские и итальянские солдаты оскорбляли и убивали беззащитных ни в чем не повинных жителей Туниса, принимавших совсем незначительное участие в войнах Хайр-эд-Дина или вовсе не имевших к ним отношения и с большой неохотой признавших его власть над собой, великий визирь Ибрагим входил в Багдад и Тебриз в качестве завоевателя во главе войска, состоявшего из диких азиатов, и при этом не пострадало ни одно здание и ни один человек. Fas est et abhoste doceri[20].

В том, что касалось Туниса, экспедиция Карла V оказалась безрезультатной. Прежде чем отплыть в августе домой, он заключил с Хасаном договор, по условиям которого Тунис должен был платить дань Испании, а Голетта передавалась под власть правителей Кастилии, рабов-христиан надлежало освободить, а пиратство – запретить. Кроме того, Хасан брал на себя обязательство ежегодно подтверждать свою верностью императору, поставляя ему шесть берберских коней и двенадцать соколов. Карл и мавр поклялись крестом и мечом соответственно. Однако договор остался лишь на бумаге. Ни один мусульманский правитель, вернувший себе власть такими же методами, как те, что использовал Хасан, проливавший с помощью христиан кровь мусульман и осквернивший дома последних ужасными зверствами «неверных» солдат, называвший себя вассалом испанца-«идолопоклонника», не мог надеяться на то, что сможет долго продержаться на троне. Люди, на головы которых он призвал эти страшные бедствия, одновременно боялись и презирали его, причем отвращение, которое они испытывали по отношению к предателю ислама, было настолько сильным, что, как говорили, когда восстановленный на своем престоле правитель Туниса попытался спасти некую мусульманскую девушку, попавшую в лапы солдат, она плюнула ему в лицо. Все было лучше, чем бесчестие, обусловленное его защитой.

Хасан делал вид, будто правит, на протяжении пяти лет, но народ восстал – священному Кайруану нечего было сказать правителю, получившему свой трон из рук неверных насильников. Императорские солдаты тщетно пытались помочь ему. Самому Дориа удалось лишь ненадолго вернуть прибрежные города под власть никуда не годного халифа, а в 1540 г. сын Хасана Хамид велел заключить отца в тюрьму и ослепить его, и о его судьбе никто не жалел. Побережье находилось во власти пиратов, и, как будет сказано ниже, даже испанцам вскоре пришлось покинуть Голетту.

Так или иначе, поход в Тунис стал подвигом, которым гордились по всей Европе. Карл V редко страдал от пренебрежительного отношения к его деяниям, и, как витиевато утверждал Морган: «За всю свою жизнь я не встречал ни одного испанца, который, как я убежден, не назвал бы меня по меньшей мере раз сорок дурнем Христовым, если бы я попытался заявить, будто Карл V на протяжении 24 часов не дергал весь земной шар за ниточки, а затем начиналось… Хотя ни одному из них недоставало ни добросердечия, ни хороших манер, чтобы сообщить или сделать мне замечание за незнание подлинной истории, поделившись со мной тайным знанием о том, когда именно имел место столь критический и неясный период».

По вполне понятным причинам почитатели императора считали захват Туниса, покорение устрашающей Голетты, освобождение тысяч пленных христиан, а в первую очередь крушение планов истинного бича христианства – самого Барбароссы чем-то фундаментальным. Эти события воспевали поэты, придворный художник изобразил осаду, а горшечник из Урбино украсил данной сценой сделанный им сосуд. После того как свершился этот подвиг, все жители Европы были охвачены возбуждением и энтузиазмом. Карл считал себя крестоносцем и странствующим рыцарем и, чтобы увековечить свои и совершенные его людьми подвиги, создал новый рыцарский орден – Крест Туниса, лозунгом которого (однако больше нигде не встречавшимся) стало слово «Берберия». В целом «это была знаменитая победа».

Радость от победы была омрачена деяниями Хайр-эд-Дина. Этот отпетый пират, понимавший, что никто не подумает, будто он бороздит морские просторы, когда Карл осаждает его новое государство, во главе своих оставшихся 27 галиотов напал на Менорку. Оказавшись возле острова, он приказал поднять флаги цветов Испании и других европейских государств, из-за чего местные жители решили, будто перед ними часть армады императора. Он направился прямо к порту Маон, захватил богатый португальский галеон, разграбил город и, забрав с собой 6000 пленников и большое количество добычи и боеприпасов, торжественно отправился обратно в Алжир.