красотой. Сегодня Давид в белом. Брюки подчеркивают его упругие бедра. Смуглая кожа и черные волосы оттеняются еще сильнее. Под рубашкой перекатываются мускулы, которые так и хочется потрогать рукой.

И я рядом с ним. В золотисто-невесомом. Мою слишком белую кожу этот наряд оттеняет. Я не выгляжу голой, как в тех случаях, когда цвет платья сливается с цветом кожи.

Но… Главное даже не в этом. А в том, как горят у нас обоих глаза. И… Губы… Мои щеки еще сильнее наливаются румянцем.

– Ты идеальна, Саида.

Давид чуть отступает. Всего на шаг. Сплетает наши пальцы.

– И всегда будешь идеальна. Затмеваешь собой любое украшение. Ты самая главная моя драгоценность. Надеюсь, ты навсегда станешь солнцем этого дома. Моя. Моя Саида.

Дергает меня на себя. Снова с шумным вдохом зарывается в мои волосы.

– Мне надо себя от тебя отрывать, – хрипло шепчет мне в затылок.

– Иначе не сдержусь. До завтрашнего утра не выйдем!

Сжимаю пальцы Давида, переплетенные с моими, еще крепче.

Делаю огромный глоток воздуха, задерживая дыхание.

Шаг из комнаты напоминает мне шаг в пропасть.

– Мы справимся, Саида. Мы. Справимся. Ты и не заметишь, как быстро закончится этот завтрак, – шепчет мне на ухо Давид, поглаживая мои пальцы, пытаясь успокоить. Заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

И мы таки делаем этот шаг!

–Доброе утро, – несмело выдыхаю, замечая все семейство Давида уже сидящими за столом.

Здесь Давид явно не поскромничал. Когда только успел? Заказал самой изысканной еды. И столько, что и на целую свадьбу бы хватило.

Желудок тут же сводит спазмом. И правда, не припомню, когда я в последний раз ела. Слишком переживала из-за нашего поспешного торжества. Кусок в горло не лез.

На меня поднимают глаза.

Отец Давида, сидящий с самого дальнего края. Пронзая таким, чего и словами не выговоришь.

Даже не кивает в ответ. Просто пристально, тяжело смотрит. Его взгляд похож на выстрел пули. Он явно с удовольствием бы сделал это. Выстрелил бы мне в самую грудь. Наповал. А дальше вот тогда бы и кивнул. Сам себе. И принялся бы за еду с чувством выполненного долга!

– Саида. Моя супруга. Карим. Мой отец.

И даже сейчас глаза грозного клана Багировых не удостаивает меня кивком.

– Моя мать. Аиша Багирова.

Сухопарая женщина в платке лишь поджимает губы. Ее взгляд больше прикован к вынесенной простыне с алыми пятнами, подтверждением нашего брака, чем ко мне. Простыня закреплена в стороне от стола. На почетном месте, как и принято.

Мимолетно скользит по моему лицу, еще сильнее поджимая губы, когда опускает взгляд на наши переплетенные пальцы.

Видно, она считает такое проявление чувств слишком большой вольностью в присутствии семьи. Но тоже, как и ее супруг, не произносит ни слова. Просто опускает взгляд в тарелку перед собой.

– И мои братья. Бадрид, старший и самый мудрый.

Мужчина с изуродованным лицом кивает. Рассматривает меня с явным интересом. Но под его взглядом хочется съежиться. Все же он кажется мне взглядом хищника. Пугающий. Глубокий, как пропасть. Как чернота, которая способна проглотить.

– Арман!

Второй брат поднимается, называя свое имя сам. Даже протягивает мне широким жестом руку. Правда, тут же одергивает ее, поймав свирепый взгляд Давида.

А вот в его глазах явно горят искры веселья. Ощущение такое, что вся ситуация его забавляет.

– Чего держишь жену на ногах?

Двигается к нам. Отодвигает один из стульев во главе стола.

– Измором голодным взять хочешь?

– Это моя прерогатива!

Ноздри Давида раздуваются.

Выдергивает из рук брата стул. Выпускает мою руку. Относит его к стене, возвращаясь с новым.

– Прошу, Саида. Разделим праздничную трапезу с семьей.

Мы садимся рядом во главе стола, как и положено молодым.

Официанты, которых я раньше не замечала, начинают суетиться. Наполняют тарелки ароматными явствами. Наливают игристое вино в бокалы.

– Поднять бокал за счастье и здоровье молодых доложен я сам? А так же пожелать молодой семье благополучия и богатого здорового потомства? Что ж. За молодых! И пусть наш брак будет долгим и счастливым! Пусть моя супруга подарит мне много здоровых детей!

Давид сам поднимает бокал. Вкладывает мой мне в руку.

Братья и мать Давида следуют его примеру. Правда, под гробовое молчание.

– Мне пора, – Карим Багиров вдруг резко поднимается из-за стола. – Много дел.

Аиша робко ставит уже было поднятый бокал обратно. Быстро опускает глаза, даже не взглянув на мужа.

– Твоя мать тоже не голодна , как и я.

Мать Давида тут же поднимается с места.

– На завтрак, или, хм… Вернее, этот странный обед, ей оставаться нет смысла. Но какое-то время Аиша поживет в этом доме. Небезопасные времена, знаешь ли, сын. Ее вещи скоро доставят.

Бросает на стол измятую салфетку. Они оба так и не притронулись к еде. Специально. Ярко продемонстрировали, что не признают этого брака и не собираются разделять с нами трапезу молодых.

– Я сама устроюсь в своей обычной комнате, – голос у матери Давида оказывается совсем не робким. Сильным. Грудным. Певучим. Хоть выглядит она и зажатой тенью грозного супруга.

– Не стоит меня провожать. Я все найду сама.

Они оба выходят. Замечаю, как Аиша поспешно сворачивает в один из коридоров. А за Каримом с грохотом захлопывается входная дверь.

– Он бы и разговаривать не стал! Или что? У тебя просто так здесь полон двор твоих людей? Знал ты все прекрасно. Отец не пропустил бы возможности нанести родственный визит. В котором его воля главное. А те, кто пошел против нее…

Деланно чистит идеально ухоженные ногти.

– Тому нет места, кроме как в парочке метров под землей, да, жених?

– Ты хочешь сказать, что вот этим вы выразили свою поддержку?

Давид явно не расслабляется.

– Нет. Не поддержку. Мы просто остановили армагедец, после которого ни хрена было бы не склеить. В том числе и твоих костей. А сказать я хочу, что у тебя красивая жена, малец. Очень красивая. Правда... Хм... Я мог бы ее перехватить! Да!

Самовлюбленно откидывает голову, почесывая подбородок.

– Если бы мне еще немного времени… Правда, красавица! Ну признай. Я ж тебя почти очаровал!

– Арман!

– Что не так? Боишься, что уведу? Не дергайся. У меня уже есть жена. Вторых жен не ищу. И третьих-пятых тоже! Так что… Считай, Ника тебя спасла от конкурента! Хотя… Если бы не Ника… Даже и не