он больше не носил в школу гитару и редко ходил с ней по Лодердейл–кортс. «А для нас троих он еще как играл! — рассказывал Баззи. — И ни капли не стеснялся. Но он был не из тех, кому не терпится взобраться на сцену. Вообще–то, он тренировался на нас». Как–то раз матушка Фарли пожаловалась, что он слишком шумит, потом в муниципалитет квартала поступило еще несколько жалоб от пожилых жильцов, но, по словам мисс Ричардсон, «достаточно было попросить его играть немного тише, и он беспрекословно подчинялся». В десятом классе у него были общие уроки биологии с Баззи, и он решил прийти на школьный рождественский вечер с гитарой. «Он разучил несколько новых песен, — вспоминал Баззи, — такие рождественские песенки, но потом струсил и пришел на вечеринку без гитары». По–видимому, он не рассказывал своим друзьям о песенном конкурсе и даже ни словом не обмолвился о Миссисипи Слиме.

И тем не менее он ни на мгновение не терял связи с музыкой. Даже если бы он не покидал своей квартиры и слушал одно лишь радио, это был бы гигантский шаг в окончательном формировании его музыкального образования. В 1950 году мемфисское радио было своего рода лампой Аладдина, из которой, словно джинны, выпрыгивали новые стили, открывавшие перед слушателями новые горизонты и перспективы. Включив вечером приемник, Элвис — как, впрочем, и все остальные подростки Лодердейл–кортс и доброй половины Мемфиса — мог услышать, например, того же Папашу Дьюи (то есть Дьюи Филлипса), вещавшего из «Гейозо» на волне радиостанции WHBQ. В типичной для 1951 года музыкальной программе он мог познакомиться с песней «Booted» Роско Гордона (она была записана в мемфисской студии Сэма Филлипса), услышать «She Moves Ме» Мадди Уотерса, а также «Lonesome Christias» Дауэлла Фулсона и только–только выпущенную «Dust Му Broom» Элмора Джеймса — все это были хиты тех лет, а сегодня — мечта любого коллекционера. Композиция «Rocket 88», которую часто называют первой вещью в стиле рок–н–ролл, также записывалась в студии Сэма Филлипса в 1951 году. Бумажный конверт пластинки был снабжен заманчивой и красноречивой надписью: «Если вы написали песню и хотите ее издать на пластинке, обращайтесь за помощью к Сэму Филлипсу». «Послушайте же, драгоценные мои, — обращался Дьюи к своей аудитории, призывая слушателей покупать пластинки с новой музыкой в магазине братьев Лански («Lansky Brother») на Бил–Стрит. — Делайте, как я! «Запилили» пластинку — покупаете новую, «запали» на новый диск — покупайте его, опп–па! И не забудьте сказать в лавке, что вас прислал Филлипс!» По утрам радиостанция WMPS передавала программу Боба Нила, посвященную музыке хиллбилли (ведущий плоско острил, прямо в духе Артура Годфри), а в 12.30 Нил предлагал тридцатиминутный блок церковной музыки с группой «Братья Блэквуд», которые недавно перебрались в Мемфис и стали членами Первой пресвитерианской церкви, что на Маклемор–авеню. В первой части программы «High Noon Round–Up» («А вот и полдень!») выступал певец Эдди Хилл, который наряду с Louvin Brothers (любимая кантри–группа Глэдис Пресли) считался одной из крупнейших мемфисских звезд хиллбилли.

Если вы настраивались на волну WDIA (с 1949 года эта радиостанция стала проводить исключительно «черную политику» и именовала себя не иначе как «Негритянская мама–радио»), то могли услышать не только местную звезду блюза Би Би Кинга, который лично вел программу и «живьем» исполнял свои вещи, но и таких выдающихся исполнителей, как, например, профессор Нэт Ди Уильямс — он преподавал историю в вашингтонском колледже «Букер Ти», вел свою колонку в мемфисской газете для черных «World» и исполнял обязанности конферансье в театре «Палас». А еще вы могли услышать там гения комедии Э. С. Уильямса по прозвищу Приветик и великого Мориса Халберта по прозвищу Гоночная машина, не говоря уже о квартете «Дух Мемфиса» (The Spirit Of Memphis Quartet), у которых была собственная пятнадцатиминутная программа. Эти певцы умели превратить сдержанный псалом в вакханалию плотских эмоций! В воскресные вечера из баптистской церкви в Ист–Тригг вел свою музыкальную службу преподобный У. Герберт Брюистер — его перу принадлежат уже ставшие классикой спиричуэле (впервые в исполнении Махалии Джексон и Клары Уорд) «Move On Up a Little Higher» и «How I Got Over»; в перерывах между вещами выступала знаменитая солистка из хора преподобного Куин Си Андерсон.

Короче, изо всех сил тянувшийся к музыке школьник просто не мог не влюбиться во всех этих замечательных людей. При этом мы даже не упоминаем о трансляции песен Хаулин Вулфа и Сонни Бой Уильямса из Западного Мемфиса, штат Арканзас, хит–параде хиллбилли «Сонного» Джона на волнах WHHM, не говорим о целой серии программ, передававших современные популярные мелодии, которые шли из «Пибоди Скайуэй», и, конечно же, о субботних трансляциях из «Опрая»! В общем, это было настоящее музыкальное образование, качество его сегодня даже представить невозможно, и при этом музыка рождалась и звучала во времена жесточайшей сегрегации — ив местах ее максимального, так сказать, давления. Но для восприятия этой музыки цвет кожи ее исполнителя значения не имел, слушателей поразил тотальный дальтонизм. «По крайней мере, в одном аспекте культурной жизни Америки, — писал в 1958 году один из первых музыкальных редакторов журнала «Билл–борд» Пол Акерман, анализируя роль послевоенного музыкального бума, — интеграция уже произошла». Но эти слова были бы справедливы и в 1950 году — правда, тогда они относились бы только к частной жизни конкретного радиослушателя, который жил музыкой прямого эфира.

Не исключено, что это произошло на одной из дамских презентаций, которые устраивала компания «Стэнли Продактс». Глэдис обратилась к миссис Мэтти Денсон с просьбой: не будет ли ее муж, преподобный Дж. Дж. Денсон, столь любезен, чтобы дать ее сыну несколько уроков игры на гитаре? Миссис Денсон ответила, что муж будет только счастлив («У мальчика такой чудесный голос», — добавила миссис Пресли). Однако подлинным талантом в той семье был Джесси Ли — сын миссис Денсон. Однако идея матушки заниматься с каким–то там мальчишкой ему вначале категорически не понравилась: в свои восемнадцать Джесси был на два с половиной года старше сына миссис Пресли (дело было в 1950 году), и в школе он уже имел сомнительную репутацию прогульщика и лодыря. В девять лет он первый раз сбежал из дома, примерно тогда же всерьез занялся боксом, но в целом отрочество его проходило под неусыпным присмотром добрых людей во всевозможных «амбулаторных» исправительных заведениях родного квартала. Великолепный спортсмен, он участвовал в одном из самых значительных боксерских матчей в истории Мемфиса — в турнире «Золотая перчатка» 1952 года, но