общий поток, он читал им отдельные лекции, давал консультации, проверял их знания и отмечал успехи. Об этих успехах Вольф регулярно докладывал Корфу, делая акцент на том, что россияне с усердием изучают арифметику, геометрию и немецкий язык, овладевают теоретической механикой. Вольф предлагал также, чтобы студенты занимались «техническим рисованием», поскольку это необходимо для занятия механикой. Писал он и о том, что студенты будут заниматься физикой и проводить опыты. Однажды он упомянул, что русские делают успехи не только в науках, но и в том, что касается поведения в обществе, с энтузиазмом усваивают европейский этикет и светские манеры. Но экономный Корф, подсчитав затраты, не разделил восторга немецкого профессора, посчитав расходы чрезмерными. Сохранился первый студенческий отчет о расходах, где у Ломоносова значится: «…В Петербурге и по пути до Любека истрачено 100 руб.», «От Любека до Марбурга – 37 талеров, костюм – 50 тал., учитель фехтования на первый месяц – 5 тал., учитель рисования – 4 тал., учитель французского языка – 9 тал., учитель танцев (за 5 месяцев) – 60 тал., парик, стирка, обувь, чулки – 28 тал., книги – 60 тал.» [26].

В ответ от Корфа поступил строгий выговор: «Учителей танцевания и фехтования… больше не держать, и вообще не тратить деньги на наряды и пустое щегольство…», а кроме того «остерегаться делать долги, а довольствоваться теми тремя стами рублей, которые назначены в год…» [27].

Однако по факту деньги на дополнительные расходы все же Ломоносов получил. И деньги немалые – 200 рублей.

Сохранилось письмо Ломоносова Корфу, написанное в сентябре 1737 года по-немецки, где он изысканно благодарит патрона за материальную помощь: «… я навек посвящаю Вам свое признательное сердце, которое на всю жизнь сохранит в благоговейной памяти Ваше неоценимое благоволение…». К письму Ломоносов приложил собственноручную копию гравюры из руководства по рисовальному искусству, дабы показать, что не теряет времени зря.

По требованию Академии наук каждый из отправленных за границу студентов должен был «присылать всегда по прошествии полугода в Академию наук известия, каким наукам и языкам он обучается; также и нечто из своих трудов в свидетельство прилежания». Первой отосланной Ломоносовым самостоятельной работой был трактат «О превращении твердого тела в жидкое». Работа выстроена по четкому плану, в котором присутствуют пункты: «определение», «пояснение», «доказательство», «лемма» [28]. Так было принято в том веке, и именно так Ломоносов будет выстраивать все свои научные труды.

Эта работа написана еще на основе метафизических представлений, распространенных в научном мире начала XVIII века. Так, Ломоносов объясняет плавление металлов движением некой «предсуществующей жидкости», незримо в металлах присутствующей, и называет жидкостью – огонь: ведь на огне металлы плавятся, значит, растворяются, значит, огонь – жидкость. Таковы были научные представления того времени: огонь рассматривали как самостоятельную стихию [29], а «предсуществующая жидкость» по представлениям того времени была флюидом – так называли гипотетические, фантастические вещества, незримо присутствующие в материи и порождающие физические явления. Так, к примеру флюид-теплород определял температуру тел. Его приток в тело должен вызывать его нагрев, убыль – охлаждение. Количество теплорода во всех тепловых процессах должно оставаться неизменным. Теория теплорода объясняла многие известные на тот момент времени тепловые явления и была признана большинством ученых. Потребуется много лет, чтобы Ломоносов сумел эти архаичные представления опровергнуть.

Сердитые письма Корфа с указаниями не делать лишних трат были вовсе не безосновательны. Вольф жаловался на русских студентов: «Деньги, привезенные ими с собой, они прокутили, не заплатив того, что следовало, а потом, добыв себе кредит, наделали долгов», а также сетовал, что молодые люди «через меру предавались разгульной жизни и были пристрастны к женскому полу» [30].

Очевидно, что Ломоносов с товарищами быстро влились в студенческую среду, которая скромностью нравов не отличалась. Все трое охотно принимали участие в кутежах, делая все новые и новые долги. Михайло быстро привык по немецкому обычаю с самого утра пить пиво вместо безалкогольного русского кваса. Его завтрак обычно состоял из нескольких селедок – самой дешевой пищи – и доброй порции пива. На еде он экономил, зато вечерами транжирил деньги на кутежи. А Корф, рассматривая отчеты студентов, сокрушался, что «…Собственно на необходимое пропитание и занятия израсходовано очень мало, но много истрачено и промотано на разные прихоти», и просил Вольфа надзирать за молодыми людьми, «строго следить за их образом жизни», «настоятельно понуждать их к тому, чтобы они бросили свою распутную жизнь».

Христиан Вольф

Христиан Вольф был очень добрым человеком и снисходительно, по-отечески относился к безумствам молодости. Порой он входил в роль строгого наставника и отчитывал молодых людей за легкомысленное поведение, зато потом, видимо, понимая, что перебрал с жалобами, писал Корфу, что студенты «раскаивались», «извинялись», «при этом особенно Ломоносов от горя и слез не мог промолвить и слова». В то же время марбургский профессор заверял своего российского коллегу, что «Ломоносов сделал успехи в науках», что «господа Виноградов и Ломоносов начали говорить и понимать по-немецки», что студенты «живут между собою в ладу», а «Ломоносов начинает… принимать более кроткие нравы». Увы, вспыльчивый характер Ломоносова, его драчливость не раз служили ему плохую службу. Но Вольф понимал, что ему попался редкостно способный ученик, и не мог его не ценить. Он заверял Корфа: «…Молодой человек преимущественного остроумия, Михайло Ломоносов с того времени, как для учения в Марбург приехал, часто математические и философические, а особливо физические лекции слушал и безмерно любил основательное учение. Ежели впредь с таким же рачением простираться будет, то не сомневаюсь, что, возвратясь в Отечество, принесет пользу обществу, чего от сердца желаю» [31].

И это при том, что в части теории Ломоносов частенько ставил Вольфа в тупик: он задавал вопросы, на которые наука еще не знала ответов.

Хвалил Ломоносова и декан медицинского факультета Марбургского университета, профессор химии Дуйзинг Юстин Герхард, отметивший, что «весьма достойный и даровитый юноша Михаил Ломоносов… с неутомимым прилежанием слушал лекции по химии, читанные мною в течение 1739 года… извлек из них немалую пользу».

В 1739 году Вольф отправил почтой в Россию диссертации всех трех студентов, а это означало в те времена окончание учебы в Марбургском университете. Работа Ломоносова называлась «Физическая диссертация о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул». Она во многом была основана на трудах Христиана Вольфа, но присутствовали и собственные мысли и выводы Ломоносова.

«Корпускулы – сущности сложные, недоступные сами по себе наблюдению, т. е. настолько малые, что совершенно ускользают от взора», – писал Ломоносов, и, по его мнению, «тело смешанное есть такое, которое образовано производными корпускулами, собравшимися воедино». «У корпускул смешанного тела, различающихся массою, а также фигурою, должны различаться и их составные части массою, числом, фигурою или способом соприкосновения», – рассуждал молодой ученый.

Эта работа стала первым шагом длинного пути, который привел Ломоносова к выработке собственной научной корпускулярно-кинетической теории, предвосхитившей более позднюю – молекулярно-кинетическую. В