- Нет, видео не понадобится, я и так вижу, что вы правы. Потерпевшая чересчур спокойна, не отвечает на выпады противоположной стороны. Другая бы на ее месте уже скандал учинила. Спасибо за пояснения, у меня только один вопрос. Вы говорили, что Ева прячется за волосами, но у нее не очень длинные волосы. Как такое возможно?

- На этот вопрос мы вместо ответа предлагаем посмотреть одно весьма интересное видео, в котором ясно видно, куда подевались роскошные волосы прекрасной Евы! – снова встал прокурор, вертя в руках блестящий диск в целлофановой упаковке. Со стороны оппонентов послышались встревоженные возгласы и возня.

Поставили видео, шум затих, я тронула Тима за локоть, отрывая его взгляд от экрана телевизора:

- Ты чего наговорил на меня сейчас? Я что, психически больная?

- Ева, так нужно, дома объясню… сиди тихо, как и сидела… - прошептал он мне в ответ. Я тоже уставилась в экран, там было видно, как банкир разбил стакан об стену, как я стояла вся, сжавшись от неловкости, теребя в руках ремешок от сумочки.

Через полчаса судья собрался удалиться для вынесения приговора, я вздохнула с облегчением, неприятное мероприятие подходило к концу. Еще немного, и мы поедем домой, может Тим снова приготовит мне ванну с мыльной пеной…

- Подсудимый, Вам предоставляется последнее слово. Желаете сказать что-нибудь? – обратился судья к банкиру. Тот кряхтя поднялся, поправил костюм и посмотрел в мою сторону. У меня мурашки побежали вдоль позвоночника, какое-то нехорошее предчувствие появилось.

- Да, Ваша честь. Я раскаиваюсь, и хочу извиниться перед Евой, за своих охранников, за себя… Ева, я не буду больше преследовать тебя, живи спокойно. За твои вещи и документы я выплачу компенсацию, коня тоже оставлю в покое, он твой…

Я усмехнулась. Конь мой! Да он и так мой был! Стоило мне умереть и воскреснуть, чтоб до Сироткина это дошло. Ну хоть в покое меня оставит, и на том спасибо, спокойно выношу и рожу своего малыша, не оглядываясь по сторонам от испуга, что снова начнется стрельба. Я посмотрела на банкира. Тот смотрел на меня так, будто и правда сожалел обо всем, какая-то тоска была в его взгляде. Потом вздохнул и проговорил:

- За маму твою меня прости… не уберег я свою любимую Вероничку, сына не уберег, не рождённого…

Меня будто подбросило что-то, я вскочила с места, позабыв про костыли, даже про то, в каком месте нахожусь. От его слов я просто обезумела, неуклюже двинулась в сторону банкира. Тим обхватил меня за талию, не давая и шагу ступить, что-то говорил мне, но я не слышала его, видя перед собой только скорбное лицо своего обидчика.

- Не уберег, говоришь! Сожалеешь тварь!!! Убил мою маму, братика моего… да как после этого ты смеешь вообще вспоминать о ней?!! Никогда не прощу тебе ее смерти, никогда!!!

- Это не я ее убил…

- Ты!!! Ты нанял этих ублюдков!!! – я мотнула головой в сторону бывшего конюха, я вся горела от негодования и кричала, не слыша, как судья колотит деревянным молотком по столу, не чувствуя ничего, кроме бешеной ярости.

- Ты че гонишь! Это папашка твой нас нанял, а не этот! – Субботин тоже рванулся в мою сторону, желая докричаться до меня. Полицейские выкрутили ему руки и пригнули к столу, а он все вырывался и кричал что-то про моего отца.

- Еваааа!!! Успокойся, родная! Тише, тише малышка моя… - Тимоша сграбастал меня в кучу, не давая даже пошевелиться, шептал в ухо. – Подумай о ребенке, тебе нельзя так волноваться… ты же не хочешь навредить ему?

Слова любимого отрезвили меня, я и правда забыла о своем малыше. Тим усадил меня на место, вытирая бегущие по щекам слезы. Как и всегда его огромные шоколадные радужки успокаивали меня, я смотрела в них, затихая. Судья призвал всех к тишине, потом задал вопрос Субботину, попросив полицейских подвести его к трибуне:

- Как я понимаю, есть невыясненное обстоятельство этого дела? Свидетель Субботин, прошу пояснить ваши выкрики.

- Только не это! – выдохнул Тим возле моего уха.

- Ваша честь! Это обстоятельство не относится к данному делу. Свидетель Субботин проходит по другому делу, так вот это обстоятельство оттуда, – вмешался прокурор.

- Оно касается потерпевшую, как я понял? Значит будем разбираться. Рассказывайте, свидетель Субботин.

- Да чего рассказывать? Этот… подсудимый не нанимал нас убивать мать ее… ну, мать потерпевшей. Это ее отец нанял…

- Назовите по имени того, кто вас нанимал, и при каких обстоятельствах это произошло?

Я слушала, открыв рот, собираясь снова возмутиться на такую несправедливость. Они еще смеют моего отца обвинять! Совсем из ума выжили! Тимоша снова крепко обнял меня, почти крича шепотом в мое ухо, чтоб я не срывалась, чтоб успокоилась, что потом все мне расскажет. Но как успокоиться?

- Мы с охранником, с Юрасом бухали в конюшне, в бытовке. И тут приходит ее отец, Шатилов Александр… не помню, как его по батюшке. Пришел с пузырем, сам на ногах не стоит почти, ну выпили по одной. Потом он говорит, что его жена с этим пузо нагуляла по осени еще… – конюх кивнул в сторону банкира, тот сидел, опустив голову, плечи его подрагивали немного. – Еще сказал, что она уходить собралась к нему, из-за ребенка. Ну Юрас ему и посоветовал избавиться от малого, тогда может и не уйдет. Тогда мы стали план строить, как это провернуть. Решили напугать ее сильно, ну чтоб выкидыш приключился. Хозяин денег нам заплатил за работу. Хозяйка каждый день приходила в конюшни, следила за жеребыми матками, вот мы ее и подкараулили, хотели толкнуть пару раз, ну… чтоб скинула… а она драться с нами начала. Юрас разозлился и повалил ее на солому, стал одежду срывать… хозяйка ему всегда нравилась… Я оттаскивал его, но куда там… а я ее и пальцем не тронул, честное слово! Я здесь ни при чем! Потом он ее еще пару раз по животу пнул, и мы убежали, она не шевелилась, я подумал, что Юрас убил ее. Потом его менты повязали, он весь поцарапанный был, и одежа порвана. А я не поцарапанный и не порванный, потому что не трогал я хозяйку, честное слово… это отец ее нас нанял, я правду говорю!

- Да что вы его слушаете! Не мог мой отец такое сделать! – я снова вскочила со стула, Тим и прокурор удерживали меня, а я все билась и кричала, пытаясь доказать судье, что это все происки банкира, что он заплатил за ложные показания. – Это все он! Не мог мой папа так поступить … не мог… не мог… я не верю ни одному слову! Я не верю…

Черная пелена накрывала меня с головой, я уже не могла ни слова сказать, хватаясь за Тимошу. Воздуха не хватало, было ощущение, что я проваливаюсь куда-то, все крутилось перед глазами и плыло, а потом потолок стал опускаться на меня.

Очнулась от резкого запаха нашатырного спирта, вокруг меня маячили озабоченные и испуганные лица родных и друзей. Откуда здесь, в зале суда Дениска и Леля с Максом и Ритой? Ведь никого сюда не пускают. Человек в белом халате мерил мне давление, а Тим держал вату на сгибе моего локтя, укол делали, наверное. Огляделась, я лежу на скамейке, моя голова на коленях Тимоши, и мы не в зале, а в вестибюле.