- Я бы никогда не изменила мужу! – воскликнула я, собираясь обидеться на слова Тима. Но он только усмехнулся.

- Представь, что мы с тобой любили друг друга, а потом нас разлучили. Тебя насильно выдали замуж за нелюбимого. А потом появляюсь я, ты понимаешь, что любишь меня по-прежнему… Ну, ушла бы ты со мной? А смогла бы бросить свою дочь?

Да, он как всегда прав. Я бы сделала все также, как и мама! Все, я больше не хочу думать обо всем этом! Закрываю эту дверь в прошлое, у меня впереди счастливое будущее с мужем и ребенком, у меня есть замечательный старший брат, дедушка с бабушкой, и даже тетя, с которой я пока не знакома! А родители пусть уже упокоятся с миром, все равно ничего не исправить. Я была счастлива в своем безмятежном детстве, они ни словом, ни делом не показали своих истинных чувств к друг другу, я думала, что выросла в идеальной семье. Так пусть все так и остается!

Всю ночь мне снился кошмар. Я металась в круге огня, пытаясь выбраться за его пределы. Я кричала и звала своих родных, слышала и видела их за стеной огня, но мы не могли подойти ближе. Огонь обжигал мое лицо и руки, когда я протягивала их к Тиму, было так жарко и душно, что я падала на колени, задыхаясь. Думала, никогда это не кончится… но все закончилось. Я просто провалилась в сон, тягучий и липкий.

Когда утром открыла глаза, очень удивилась, увидев у своей постели Алису-Василису, а также встревоженного Тимошу и бабушку. Оказалось, что всю ночь у меня был жар, я металась и бредила. Тим вызвал врача, и они вместе просидели возле моей постели, сгоняя жар. Других симптомов не было, видимо высокая температура была реакцией на стресс. До вечера приходила в себя, отсыпалась. Сил почти не было, вялость заполонила все тело, ладно хоть температура больше не поднималась. Уже после ужина собрались сходить к дедушке, да и Дениску я не видела после его вчерашнего выпада, или обиделся, или ему стыдно было.

Дедушка был потрясен, увидев меня на своих ногах, пусть и с гипсом на левой ноге. Он долго тряс руку Тиму, роняя хрустальные слезы из аквамариновых глаз. Говорить он пока мог с трудом, едва различимые фразы. Мы не могли с ним обняться, но я присела на край его постели, и мы долго держались за руки, разглядывая друг друга.

Я видела любовь в его глазах, понимала, как он скучал по мне и любил. В душе у меня, наконец-то воцарился покой и порядок, особенно после того, как бабушка сказала, что деду намного лучше, и что он пошел на поправку. Видеть бравого генерала больным было обидно. Поговорив с ним и уверив, что не обижаюсь, я отправилась на поиски брата, он не вышел нам на встречу, даже странно. Бабушка показала его комнату, и я постучала в дверь. Не дождавшись ответа, тихонько толкнула дверь. Брат смотрел в окно, будто не слышал моего стука.

- Привет… не помешаю? – тишина. Я поняла, что меня здесь видеть никто не хочет, сразу почувствовала себя лишней. Уже и слезы от обиды закипают в глазах. – Ладно… извини, не вовремя, пойду.

- Нет! Ева, прости меня, я вел себя как дурак… – Денис так быстро оказался возле меня, что я пошатнулась. Он стоял рядом, синие глаза сверкали, будто плакать собрался. – Не прощу себе… наговорил… а потом тебе всю ночь плохо было, думали выкидыш будет…

- Да ты здесь ни при чем. Столько вчера потрясений… обними меня! Мы с тобой росли врозь, разве у нас есть время ссориться, а братец?

Мы стояли, обнявшись… так хорошо с ним… Вскоре пришла бабушка, позвала нас чай пить с пирогами. За столом было весело, все смеялись над историями Тимоши и Дениски, будто не было плохого прошлого и всех потрясений. Тим не сводил с меня темных искристых глаз, будто восхищался мной, так приятно. После чаепития прошлась по квартире, огляделась.

Мне очень понравилось здесь, не так современно, как у нас с Тимом, но очень уютно. Квартира раза в два больше моей, но везде чувствовалась заботливая женская рука, а мне этого уже много лет не хватает. Когда сама делаешь уют в доме, это другое, чем когда другая женщина. Сразу чувство домашнего тепла и доброты…

Через четыре дня я отпраздновала свой день рождения, двадцать второй. Дома решили не справлять, отправились в кафе, даже дедушка приехал. Он уже мог потихоньку ходить и говорить, после нашей встречи и разговора быстро пошел на поправку. Столько поздравлений и подарков, столько цветов! Даже Зябликовы не забыли про меня и Владимир Михайлович! Он приехал накануне, привез подарки от друзей из деревни.

Увидев его накануне на пороге своей квартиры, сразу решила выспросить у него про Султана, моя душа болела за него. Я ведь даже не знала, где его держат, наверное вернули на конезавод. И мне интересно, вот если банкир под судом, то кто сейчас командует нашим бывшим имуществом? Всё еще он имеет там власть или уже кто-то другой?

За эти два с половиной месяца я только раз заикнулась о своём коне, но Тим сказал, что знает не больше меня, и узнавать о нём не собирается, потому что считает, что вся трагедия со мной случилась из-за Султана. Любой намёк на минувшие события вызывали раздражение у него, он хмурил брови и уходил от разговора, переводил на другую тему. Будто хотел вычеркнуть этот ужасный случай из нашей жизни, забыть о нём.

Но вот мне представился случай, я выспросила всё, что меня интересовало, пока Тим ездил договариваться в кафе по поводу праздника. Владимир Михайлович успокоил меня, сказав, что конь в порядке, находится в родном стойле на конезаводе, где за ним хорошо ухаживают. Сказал, что теперь там хозяйничает другой человек, назначенный судом. И я успокоилась. Возможно мне вернут его по закону, да и наследство моё может тоже после суда возвратят. Одно меня огорчало – увижу я своего любимца нескоро, может только будущим летом, когда приеду получать диплом. Но Владимир Михайлович и тут успокоил меня. Сказал, что будет часто Султана навещать, присылать мне его фото и видео.

    Жизнь налаживалась, входила в колею, Тимоша все чаще заговаривал об отъезде домой, в Новороссийск. Поговорили и решили ехать после очередного заседания суда, на котором Тимоше предстояло выступить через две недели. Только не решили, каким способом. Самолетом я боялась, летала только в детстве, впечатления остались не самые лучшие. Поездом долго, да и утомительно. Тогда дедушка предложил нам комфортабельный микроавтобус, так что мы пока решали.

Мне еще нужно было сходить к своему женскому врачу, Алисе Василисе, вдруг она не одобрит мой переезд. Визит к врачу назначили через неделю, но пришлось идти раньше. У меня уже несколько дней ломило поясницу, думала от постоянного сидения и лежания, но Тимоша сказал, что у меня все в порядке с тазобедренным суставом и с ногой. Это что-то другое, может почки или еще что. Однажды утром даже встала с трудом с постели, поговорив с кем-то по телефону, Тим сразу стал собирать меня к врачу, не слушая моих протестов.

- Ты посмотри на себя, от боли кривишься, лицо посерело. Собирайся без разговоров. Лучше все проверить, чем пожалеть потом, – меня пробирала дрожь, глядя на него, вид у Тима был слишком серьезный, будто что-то страшное случилось.

  Привез меня в женскую консультацию сразу, я думала нужно к терапевту, если почки. Несмотря на веселенькую обстановку и яркие картинки на стенах, мне было так страшно, что даже руки похолодели и била дрожь. Я гладила свой небольшой животик, пытаясь успокоиться. Хорошо хоть ничего больше не болит. Алиса Василиса долго слушала старомодным деревянным стетоскопом мой живот, мяла его, хмурясь и переглядываясь с Тимошей. Потом сказала одеваться, а сама села рядом на кушетку и горестно вздохнула.