Бедная моя мамочка, она всю жизнь прожила в уверенности, что малыш ее мертв, а он сидел сейчас напротив меня и улыбался ее улыбкой… я никого не осуждала, разве я вправе? Глядя на заплаканное лицо Ольги Васильевны, я понимала, как тяжело ей было нести эту ношу в душе, считать себя отчасти виноватой…

- Евушка, я виновата… я очень виновата! Нет мне прощения, считай украла счастье быть матерью у другой женщины, совсем девочки еще… я могла бы уговорить Колю отдать Дениску, но при одной мысли об этом мое сердце разрывалось от боли, я просто приросла душой к мальчику…

- Не плачьте, Ольга Васильевна. Все правильно, мой брат вырос в любви и заботе. А что было бы, если бы вы его отдали? Мой отец его бы ненавидел и обижал… если не похуже чего. Я теперь не считаю своего отца идеалом, открылись глаза. Дальше что было? – я взяла озябшую руку Лели и стала тихонько поглаживать, успокаивая.

- Дальше… через три года у нас с Колей родилась дочь, Аленка, чуть позже мы поженились, а когда вы уехали, он перевез нас в свой военный городок.

- Значит, у мамы есть сестра? У меня тетя есть? А где, где она?

- Она уже взрослая, живет в другом городе, работает стюардессой… постоянно в разъездах, по заграницам. Она хотела приехать, но мы решили, что тебе и так переживаний хватает пока, – впервые за последний час Леля заулыбалась, ее выразительные серые глаза заискрились любовью. – Алена приедет через две недели в отпуск, познакомитесь!

- Хорошо! А теперь расскажите, почему меня взялись охранять от банкира еще семь лет назад, просто мне не понятно…

- Все очень просто. Саша всегда поддерживал связь с твоим дедом, Вероника не знала об этом. Тебе исполнилось четырнадцать, когда Сироткин заявился в ваш дом, он уговаривал твою маму бросить семью, уйти с ним. Но она не захотела бросить тебя, стала прогонять его. Тут и ты вернулась из школы… он посмотрел на тебя, отметил, что ты выросла просто красавицей, вылитая Вероника. И сказал, что подождет года три-четыре, а потом заберет тебя себе, вместо Вероники. Твой отец бросился на него, но у того охранники… тогда Саша обратился к Коле, твой дедушка тут же вышел в отставку, организовал охранное агентство и приставил к тебе телохранителей. Ты может не замечала, но повсюду вокруг тебя крутились крепкие парни – ваш физрук в школе, охранники, сторож… и в академии тоже везде свои…

- Макс? – я стала понимать что-то, действительно ловила на себе настороженные взгляды, видела, как переглядывались охранники в академии, даже мой друг Максим Дронов тоже бросал на них встревоженные взгляды. Он постоянно был возле меня, будто оберегая.

- Да, и Макс. Он сын Владимира Михайловича Ласкина, только фамилию матери взял. Твой дедушка не снял охрану даже после того, как ты стала инвалидом…- вдруг Ольга Васильевна побледнела, будто напугалась сказанного, а Денис укоризненно на нее глянул.

В моей голове из обрывков фраз и видений стала образовываться картина, неприятная жутко, у меня дух захватило даже. «Ты не получила должного лечения», «ты вправе подать в суд на своего лечащего врача», «почему не сделали снимки тазобедренного сустава? Какие процедуры тебе назначали?» кажется, я понимаю, почему врачи оказались такие невнимательные! Им просто заплатили, чтобы они… не лечили меня! Я сделала вид, что не поняла неловкость всей ситуации, не хотелось расстраивать добрую женщину еще больше. Про остальное я теперь смогу узнать у Тимоши.

Обняв свою бабушку, я уверила ее, что не виню ее ни в чем, поблагодарила за рассказ о жизни моих родителей. И попросила не расстраиваться, дел конечно, много наворотили, но изменить уже ничего нельзя, поэтому нужно все забыть и жить дальше спокойно.

Я видела, как разглаживаются виноватые морщины у переносицы Лели, как появляется улыбка в уголках встревоженных серых глаз. Она успокоилась, и то хорошо. Пообещала прийти завтра с вкусным обедом, на том и расстались, Дениска пошел проводить бабушку домой, а Тим отправился в кухню, разогреть нам ужин.

Дениска вернулся через пятнадцать минут, я не стала сразу приставать с расспросами, пусть спокойно поужинают, потом я узнаю всю историю до конца. А пока я потихоньку приходила в себя, опасаясь истерики, напоминала себе о ребенке. Только малыш помогал мне держать себя в руках. Тим с Дениской поглядывали на меня и будто успокаивались, видать тоже ожидали истерики, но я молчала. Не могу поверить во все… почему я ничего не замечала?

Я любила своих родителей безумно, тосковала вдали от них, а они умышленно обрекли меня на существование в инвалидном кресле, ведь если верить Тимоше, года через два я бы просто не смогла ходить, сустав бы пришел в негодность, и я… невозможно просто!

- Евушка! Поешь хоть немного… - донесся до меня голос Тима. И я ела, не чувствуя вкуса и запаха, будто бумагу жевала. – Ну хватит уже думать обо всем… назад не вернешь и ничего не исправишь…

- Да… не исправишь… Вот так живешь и даже не подозреваешь, что твои родители ужасные люди… - проговорила я задумчиво, потом посмотрела на парней, застывших на своих стульях, перевела взгляд на окно. Уже стемнело, и сквозь ажурные занавески на кухонном окне был виден тонкий серпик месяца. Вдруг мне захотелось увидеться с дедушкой, прямо сейчас прижаться к нему. Повернулась к брату. – Как думаешь, еще не совсем поздно для того, чтобы позвонить дедушке?

- Да нет, он не спит еще. А что?

- Набери мне его, хочу увидеться…

- Может, завтра встретитесь? Сегодня уже…

- Встретимся завтра! А сегодня дай мне поговорить с ним! – меня стало раздражать чрезмерное заботливое отношение, я могу сама решать, как мне быть.

Денис фыркнул, но все же набрал номер дедушки на своем мобильнике, отдал его мне. Мое сердце забилось сильнее, я даже не знала, о чем говорить, мы не виделись столько лет. Страшно…

- Дедушка… это я, Ева… дедушка… - в трубке слышалось шумное дыхание и какие-то хриплые звуки. – Дедушка, ты слышишь меня?

- Е-ваа… да…

- Я хочу увидеться с тобой. Приходи завтра ко мне… - я увидела, как брат делает мне какие-то знаки, прикрыла трубку рукой. – Что?

- Ева, он не может… скажи, что сама придешь завтра, – прошипел Дениска. Я пожала плечами, но сказала, как брат велел. Попрощалась и отключилась.

- Почему дедушка не может прийти?

- У него инсульт… парализован с правой стороны. Мы тебя завтра сами отведем к нему. Он уже давно ждет и надеется, что ты простишь его.

- Мне не за что прощать его… парализован… из-за того, что случилось со мной?

- Да… и не только, сама понимаешь, столько свалилось в последнее время.

- Так, давай я тебе ванну приготовлю? – Тим поднялся и приготовился поднять меня на руки, костыли остались в спальне.

- Нет… не хочу ванну. Хочу продолжения истории. Неси в кровать.

Тимоша проворчал что-то, но понес в спальню, Дениска бросился поправлять постель, взбил подушки. Я смотрела в глаза любимому и не хотела, чтобы он отпускал меня. Прижалась крепче и прикоснулась губами до его щеки, потом к губам, почувствовала, как Тим еще крепче прижал меня к себе.