Седая, сутуловатая доктор Миллер наверняка делала УЗИ сотни (если не тысячи) раз, но за Дженни и Тома радовалась искренне. После приема Декеры минут двадцать не отъезжали от клиники – сидя в машине, они передавали друг другу распечатку снимка и восхищались своим еще не рожденным ребенком. Поговорив о будущем, они решили, что пол ребенка выяснять не станут. Пусть он или она сделает им сюрприз. Вернувшись домой, они прикрепили распечатку к холодильнику.

Спуститься в подвал ни за газонокосилкой, ни за чем-то еще Том себя не заставил и решил, что стоит купить новую. Лужайка у них большая, работа потребуется серьезная. Сейчас, услышав, как жена борется со слезами, он отключил косилку, но от рокочущего эха так просто не избавиться.

– Что? – переспросил Том.

– Меня уволили, – всхлипывала Дженни, больше не скрывая своего отчаяния. – Уволили всех нас, даже гребаного Шона. Спортклуб закрывается. Похоже, с банком судятся жертвы холокоста. Из-за нацистского золота, что ли? Вот они и избавляются от лишних расходов. Том, я теперь лишняя!

– Все в порядке, Дженни. Все будет в порядке. Ты сама говорила, что мы справимся, помнишь? Где ты сейчас? Я за тобой приеду. Только скажи…

– Нет. Я немного задержусь. У меня встреча с Викторией. Я в ресторане около банка. Черт, мне даже выпить нельзя. – Дженни жадно вдохнула воздух. Том почувствовал, что она пробует успокоиться. – Говнюки хреновы! Нам копец, Том. Постоянного дохода у нас больше нет. Я ведь на медицинскую страховку могу рассчитывать? [1] Только неизвестно, на какой срок и что именно она покрывает. Как нам теперь за все платить? Как нам теперь платить хоть за что-то?

– Дженни, мы справимся, – спокойно повторил Том, хотя самому стало дурно. Мысли кружились в бешеном водовороте. Высшего образования у него нет: колледж он бросил после первого курса. Востребованной профессии у него нет. Как, работая барменом, выплачивать ипотеку, рассчитываться с врачами и содержать семью?

На что он рассчитывал, когда вздумал перебраться в Нью-Йорк, чтобы стать художником?

Дженни права: им конец.

– Все будет хорошо, – уверенно проговорил он. – Мы справимся.

* * *

Они сидели в столовой за огромным деревянным столом, на котором были вино и доставка из китайского ресторана. Такое сочетание стало для них дурной приметой. «Больше в жизни к китайской еде не притронусь», – решила Дженни, потягивая газировку из банки. Они разбирались со своими расходами, и Дженни заметила, что Том и первый бокал вина не допил. Она грустно улыбнулась и посмотрела на лежащие перед ней бумаги.

На данный момент доходов у них не осталось вообще, хотя через несколько дней Тома ждали «У Ника». Из бара в Алфавитном городе он уволился неделю назад, и буквально через пару часов ему нашли замену – молодого актера, которому срочно потребовались деньги. На горизонте уже маячило новое место, но Том признался Дженни, что последнюю смену в лучшем баре своей жизни он отрабатывал не без сожаления. В тот вечер ему пришлось инструктировать молодого парня, который слишком много болтал.

Первым порывом Дженни было впасть в депрессию, но она с ним боролась. Услышав новости, Виктория наметила им с Томом целый план – как и прежде, когда у Дженни возникали проблемы. Энтузиазм Виктории, замешенный на прагматизме и безапелляционности, и завораживал, и раздражал. Друзья ее друзей вращались в фитнес-индустрии, Виктория уже мысленно рассылала им письма по электронке. Она не сомневалась, что пристроит младшую сестру в самое ближайшее время.

План для Тома Виктория тоже составила. Дженни он не нравился; она чувствовала, что Том его возненавидит, но сразу поняла, что сестра права.

– Даже не знаю. – Том отправил очередной вонтон в рот и запил его вином. – Расходов у нас много… особенно ипотека. Еще страховка на машину. Кто бы мог подумать в хорошие времена, что несколько штрафов за мелкие ДТП и превышение скорости станут колоссальной проблемой? Не говоря уже о доплате врачу и все то, что не покрывает страховка. Может, попросить Малкольма увеличить мне смену?

– Ты еще ни одной смены не отработал, – напомнила Дженни. – Даже если начнешь выходить каждый вечер, сколько нужно не заработаешь. Даже близко к этому. – Увидев, что Том побледнел, Дженни вздохнула. – Прости, если я резковато выразилась… Просто у меня стресс.

– Понимаю, у меня тоже. Уверен, ты быстро найдешь новую работу… В Нью-Йорке миллион спортклубов. А я… даже не знаю… Может, мне разнорабочим здесь устроиться? Может, Челси кому-нибудь меня порекомендует?.. Помогает же она кретину Рэю.

– Том, кто возьмет персональным тренером беременную? Одному из нас нужна работа со стабильным жалованьем. И желательно с соцпакетом.

– Одному из нас? – спросил Том.

Дженни пристально посмотрела на него, потом тихо сказала:

– Да. Тебе. У Виктории есть предложение, и по-моему, хорошее.

Том сложил руки на груди, нервно сглотнул и прищурился:

– Если предложение Виктории касается меня, хорошим оно быть не может.

– Том, выслушай меня, пожалуйста!

Он закрыл глаза, потом медленно открыл.

– Хорошо. Говори, что за предложение?

Дженни набрала в легкие побольше воздуха и начала рассказывать.

* * *

Измученный Том потягивал горький кофе в забегаловке к югу от Пенсильванского вокзала. Он сидел у грязного окна, выходящего на Седьмую авеню, но едва видел тех, кто шел мимо. Вот мужчины и женщины, которые и в сильную жару носят деловые костюмы; вот туристы толпятся на тротуаре; вот парни в красных футболках зазывают их на автобусные экскурсии; вот безголовые пешеходы шныряют в потоке транспорта.

Той ночью Том спал часа четыре, не больше. В семь утра он позвонил Кевину. Они договорились встретиться на Манхэттене в девять. Лучший друг не задал ни единого вопроса (Том представлял, сколько отчаяния было в его голосе).

Ранним утром Том поборол желание навестить хризалиду, пусть и хотел этого, как никогда прежде. Без нее ему было не по себе, и он долго стоял на кухне, пока взгляд на распечатку снимка УЗИ не вывел его из транса. В подвал он не спустился, быстро вышел из дома через парадную дверь – но сейчас только и думал что о хризалиде. Она такая же большая? Она скучает по нему?

Кевин опаздывал, но Том знал, как ненадежно нью-йоркское метро, тем более в час пик. Наконец Кевин влетел в кафе, одетый в черные слаксы с белоснежной рубашкой. На шее болтался галстук с узором пейсли, через локоть он перебросил черный пиджак. Температура перевалила за тридцать градусов, и это при сильной влажности, но Кевин, казалось, жары не замечал. Том, напротив, чуть ли не плавился в футболке и джинсах. Наверное, горячий кофе он купил зря.