– Погоди, давай я, – предложила Дженни. Она встала ему за спину и нажала на плечи, заставив чуть сгорбиться. Потом медленно завязала ему галстук в профессионально-аккуратный узел. Том смотрел во мрак подвала: казалось, под его взглядом тот пульсирует и оживают тени. Казалось, эти тени идут за ним.

– Я каждое утро наблюдала, как папа завязывает себе галстук, – мечтательно проговорила Дженни. – На фоне трех женщин в доме – мамы, Виктории и меня – папины мужские повадки казались диковинными. Ну, запах его одеколона, то, что мочился он стоя, что галстук каждый день повязывал. Мы с Викторией считали это классным. Тайком подкрадывались к нему и смотрели, как он священнодействует. Пальцы у него двигались быстро-быстро, отдельных движений не различишь, и мне это дико нравилось. Я решила научиться «делать, как папа» и, когда болела, тренировалась, повязывая галстук себе. Ну вот… – Дженни подошла к Тому спереди и разгладила галстук. – Так ты… спускался в подвал сегодня утром? – снова поинтересовалась она.

– Ага… Я портфель искал. И нашел какой-то старый. В нем, наверное, пауков полно… – Том не без труда перевел взгляд на галстук, очень красиво и аккуратно облегавший ему шею. – Ничего себе! Прекрасная работа.

– У тебя все получится! – с чувством прошептала Дженни и поцеловала Тома в губы. Он ответил на поцелуй, попытался закрыть глаза, попытался не смотреть на дверь подвала.

Не вышло.

* * *

Стоящие на железнодорожной платформе в семь утра казались Тому особями совершенно иного вида. Они громко болтали, многие потягивали холодный кофе и держались небольшими группами. Словно ожил послешкольный кошмар, и их предварительно разделили на классы. Том подавил зевок и направился мимо них к центру платформы, стараясь никого не задеть. Он нес полупустой поношенный портфель, который пару дней назад нашел в подвале, и чувствовал себя фальшивкой.

Захотелось устроить быстрый перекур, но, едва Том сунул руку в карман, показался поезд, и оптимально разместившиеся на платформе группы организованно расселись по вагонам. Тощий проводник самодовольно глядел на мужчин и шутил с женщинами. Том вошел последним, и его чуть не прищемило дверью. Невысокий коренастый проводник мерзко улыбнулся.

В вагоне разговаривали еще громче, чем на платформе. Тому попалось свободное место – сесть пришлось между двумя немолодыми женщинами. За ними сидели двое мужчин в строгих деловых костюмах и женщина в темном платье. Они шумно обсуждали недавнюю пьянку и дружно хохотали над каждым предложением. Барменский опыт подсказывал Тому: эти люди хотят, чтобы их услышали. Прямо за Томом сидел здоровяк ростом хорошо за шесть футов с темными волосами, разделенными по-военному опрятным пробором. Колено он прижал к впереди стоящему сиденью – по сути, к спине Тома.

Когда тот же проводник начал обходить пассажиров, Том вдруг понял, что забыл купить билет, и удивился. Пока работал в Нью-Йорке барменом, он ни разу не забывал этого сделать.

– Вот черт! – громко прошипел он. Сидящая рядом женщина недовольно заерзала.

Хохот за спиной достиг апогея, когда проводник глянул на билеты весельчаков и разболтался с ними об их общих знакомых. Наконец он, облаченный в форму, застыл перед Томом и его попутчицами, которые тотчас показали электронные билеты на телефонах.

– Я, э-э-э… забыл купить билет, – пролепетал Том, запинаясь.

Проводник со вздохом вытащил огромную билетную книжку.

– Куда едете? На Пенсильванский вокзал? – Том кивнул. Казалось, в вагоне повисла тишина. – При покупке билета на поезде дополнительно взимается пять долларов, – объявил проводник, яростно компостируя длинный зеленый листок. – С вас пятнадцать долларов пятьдесят центов.

Пятнадцать долларов – сумма дикая… Том раздраженно сглотнул, а сидящие сзади снова мерзко захохотали.

Том полез в карман и, случайно ткнув локтем и без того раздраженную соседку, вытащил потрепанный бумажник. Его подарила мать на окончание средней школы, и этот подарок стал последним от обоих родителей. Бумажник разваливался, и Дженни предлагала купить новый, но расстаться с нынешним у Тома не было сил.

Он сконфуженно улыбнулся соседке. Та в ответ оскалилась, обнажив черные, стертые в пеньки зубы. Из глаз у нее потекла кровь. Том заморгал. Нет, лицо у соседки нормальное, хоть и раздраженное, а вот он, похоже, устал сильнее, чем думал.

– Сэр! – резко позвал проводник. Сидящие сзади продолжали мерзко хохотать.

«Долго я смотрю ей в рот?» – подумал Том.

– Пятнадцать. Долларов. Пятьдесят. Центов, – повторил проводник, словно обращаясь к ребенку.

Том протянул ему двадцатку, единственные деньги, которые у него были при себе. Вот и ухнул его ланч. С финансами у них было очень туго. После дорогой стрижки денег на картах почти не осталось, последний чек из Швейцарского банка еще не прислали. Проводник глянул на ветхую купюру, до конца закомпостировал листочек и вручил Тому вместе с четырьмя долларовыми банкнотами. Кошелек для мелочи проводник носил на поясе и, доставая из него четвертные, устроил целое шоу. Закатив глаза, он двинулся прочь, а колено сидящего сзади еще сильнее толкнуло Тома в спину.

Том обернулся и сердито глянул на здоровенного говнюка.

– В чем дело? – осведомился говнюк, ответил Тому таким же злым взглядом и вскинул ухоженные брови. – Что? – повторил он, не дождавшись ответа, потом со зловещей ухмылкой потянулся вперед. Том мгновенно отвернулся от него. Сзади снова захохотали, колено в очередной раз пихнуло Тома в спину. Перехватив взгляд старика, сидевшего через проход от него, Том скорчил выразительную гримасу – видели, мол, каков? Старик отвел глаза, будто стыдясь за Тома.

Глубокий вдох, закрыть глаза – Том попытался игнорировать безостановочный насмешливый шепот и нарастающую боль в спине.

Перед мысленным взором снова возникла яма, которую Том видел, когда только согласился на глупую работу, навстречу которой сейчас несся. Он пробовал выползти из ямы, но почва давила все сильнее, затягивала все глубже, букашкины лапки бессильно дергались, а потом застыли.

* * *

Дженни стояла наверху подвальной лестницы, удивляясь тому, как тускло светит потолочная лампа. До сих пор вниз она спускалась лишь раз – на второй день после их с Томом переезда. Количество хлама ошеломляло даже зрительно, не говоря о пауках и многоножках, разбегавшихся от света. Дженни совершенно не возражала против того, чтобы Том убрал с дороги хотя бы часть рухляди.

Но вот прошло немного времени, они начали обживаться, и Дженни захотелось заглянуть в подвал и узнать, какие сокровища там скрыты.

Когда речь заходила о подвале, Том вел себя странно. Дженни решила, что он боится туда спускаться, и упрекнуть его в этом не могла: из-за плохого освещения и темной горы рухляди подвал навевал жуть. Дженни решила, что сегодня начнет расчищать завалы. Может, тогда Том наберется храбрости и возьмется за дело?

«Ну, вперед!» – подумала Дженни и начала спускаться. Пятая ступенька сломалась неожиданно, с громким треском, и ее нога в домашней тапочке провалилась в зазубренную брешь. Дженни грохнулась на ступеньку, чувствуя, как острые обломки впиваются в бедро. В попытке сохранить вертикальное положение Дженни хваталась за все подряд и ладонью шлепала по голой бетонной стене слева. Кровь из рваной раны потекла на ступеньку, потом ниже, потом еще ниже.